Президент Каменного острова

В обед неподалёку от нашего дома остановилась «Волга». Колёса в грязи, бока исхлёстаны ветками. От шоссе до нас двенадцать километров по просёлочной дороге. Когда дождя нет, дорога хоть куда, а стоит дождю пролиться, расползается как кисель. Наверное, ночью дождь прошёл, раз машина так измазалась. Из «Волги» вылез высокий человек. Обошёл машину вокруг, заглянул под низ. Не знаю, что он там увидел, но лицо его стало кислым. Потом пошёл в сосновый бор. Вернувшись, сел за руль и прямо по лесу, меж стволов, тихонько повёл машину. В кабине сидели ещё двое. Еловые лапы цеплялись за кузов, под колёсами потрескивали сучки. «Волга» скоро остановилась. Дальше не проедешь: лес стоит стеной. Не только машина — мотоцикл не продерётся. Из кабины вылезли мальчишка и молодая женщина. Они стали выгружать из багажника свёртки. Автотуристы. Палатку разворачивают. Жить тут будут. Алёнка (она сидела с книжкой на крыльце) тихонько присвистнула.

— Это они, — сказала она.

Как же я сразу-то не узнал! Это была та самая «Волга», которая нас хотела подвезти, а мы отказались. Пепельная, только очень грязная. И мальчишка тот самый. Только тогда он был в чёрной рубахе, а сейчас в свитере. Но сегодня не он сидит за рулём, а мужчина. Наверное, знакомый его. Или дядя. Мы ещё приглашали их сюда. Отец приглашал.

— Ну, теперь, рыба, держись, — негромко сказал я.

Алёнка то и дело бросала в их сторону любопытные взгляды. А когда Дед с лаем побежал знакомиться, Алёнка вскочила с места и помчалась за ним, крича: «Не бойтесь, он не тронет!» Они перестали устанавливать палатку, повернулись в нашу сторону и молча ждали, когда Алёнка подойдёт. О чём они говорили, я не слышал, только видел, как мальчишка заулыбался, а мужчина протянул Алёнке руку, потом женщина. Лишь мальчишка стоял истуканом, улыбался и смотрел на Алёнку. А та рукой показала на наш дом и позвала меня. Дед всех по очереди обнюхивал. Я тоже решил подойти, а то невежливо.

Мужчину звали Вячеслав Семёнович, женщину — Лариса Ивановна, они муж и жена. А мальчишку — Гарик. Он, оказывается, брат Вячеслава Семёновича. Я бы никогда не подумал, что они братья. Ни капельки не похожи. Гарику шестнадцать лет. Он перешёл в девятый класс. У Вячеслава Семёновича и у его жены отпуск. Они оба инженеры. Вот решили провести свой отпуск на колёсах. И Гарик вместе с ними решил провести каникулы на колёсах. Гарик водит машину, но прав у него пока нет.

— До Островитина далеко? — спросил Вячеслав Семёнович.

Я ответил, что по воде в два раза ближе, чем по суше.

— Нам бы амфибию, — засмеялся Вячеслав Семёнович.

— «Газик» хотя бы, — сказал Гарик. — Вот машина.

— У вас в деревне родственники? — спросил я.

— Дальние… — взглянув на жену, сказал Вячеслав Семёнович.

— Дорога хорошая, — сказал я. — Десять минут — и в Островитине.

— Нам не к спеху, — ответил он.

Пока они натягивали палатку, мы с Алёнкой повели Гарика к озеру. Пусть полюбуется. Гарик был выше меня и Алёнки. Сейчас он не задавался, как тогда, за рулём, смирно шёл за нами и помалкивал. И лицо у него было какое-то изумлённое. Мы показали ему озеро, необитаемый остров, белый двухэтажный дом на другом берегу.

— А как насчёт рыбы? — спросил Гарик.

— Ходит, — неопределённо ответил я. Мы всё ещё не обзавелись лодкой, и я ни разу не был на рыбалке.

— Крупная?

— Плещется, — ответил я.

Гарик вспрыгнул на опрокинутую лодку и оглядел озеро.

— Глубокое, — сказал он, — это хорошо.

— Дна не достанешь, — ответил я.

— На Чёрном море в прошлом году я из подводного ружья загарпунил каменного окуня и пару приличных кефалей. Весь пляж сбежался… Подумаешь, диковина! — Гарик незаметно взбил пальцами свой вьющийся светлый хохол, посмотрел на Алёнку. — Есть тут какой-нибудь клуб?

— В лесу?

— Ты танцуешь? — спросил он Алёнку.

— Ещё как, — ответил я за неё.

— А ты, видно, бывалый танцор, — насмешливо взглянул он на меня.

— В школе второй приз отхватил, — ответил я. — За «барыню». А она… — я кивнул на Алёнку, — первый.

— С вами не пропадёшь, — сказал Гарик.

Алёнка молчала. Изредка бросала на Гарика любопытные взгляды. Я знал, что у Алёнки язычок ой-е-ей! И удивлялся, почему она молчит. А Гарик продолжал снисходительно разглагольствовать:

— Люблю современные танцы… Твист люблю. Здесь, конечно, не умеют. Деревня. Мода сюда докатывается через десять лет. Видали, какие тут брючата носят? Образца сорок девятого года.

— Кстати, твои джинсы тоже давно вышли из моды, — сказала Алёнка.

Гарик опешил. Секунду он молчал, потом спросил:

— А что у вас… парни в Ленинграде носят?

— Штаны, — сказал я.

— Не люблю, когда мальчишки о тряпках говорят… — сказала Алёнка.

— Действительно, — поддакнул я. Сегодня мы были с Алёнкой заодно.

Гарик прикусил язык. Я видел, он покраснел. Я так и знал, что Алёнка, если захочет, в два счёта собьёт с него спесь. Наступило неловкое молчание. Гарик, засунув руки в карманы своих прошитых белой строчкой штанов в обтяжку, покусывал губы.

— Я пишу стихи, — сказал Гарик. — Когда-нибудь почитаю…

Мы с Алёнкой не стали его уговаривать.

— Так много сейчас поэтов, — сказала Алёнка.