Президент Каменного острова. Президент не уходит в отставку

Синяки у Гарика прошли. Их отношения с Сорокой были странными. Они смотрели друг на друга с любопытством, изредка обменивались незначительными фразами, но дальше дело не шло. Вражды между ними не было. Но гордость не позволяла им познакомиться поближе.

- Это правда, что они танцуют у костра? - спросила Алёнка.

- Твист, - сказал Гарик.

- Поплыли к ним, - предложила Алёнка.

- Если бы я знал, где вход…

- Я знаю, - сказал я.

- И молчал? - укоризненно посмотрел на меня Гарик.

- Я с Сорокой не воюю, - ответил я.

Гарик оживился: на остров наведаться и он был не прочь.

- Подкрадёмся - никто не заметит, - сказал он.

- Коля говорил, у них часовой…

- Свяжем и рот заткнём!

- Спустят вас, мальчики, вниз головой, - сказала Алёнка.

- И колодец у них запирается, - вспомнил я.

- Не хочешь - я один, - сказал Гарик и пошёл к лодке. Я подождал, пока он найдёт вёсла и заберётся в лодку, а потом тоже поднялся.

- Один не найдёшь, - сказал я. Вслед за мной подошла к лодке и Алёнка.

- Я с вами, - сказала она.

Гарик осторожно стал грести. Лодка шла неслышно, вёсла опускались в воду без всплеска. Мне очень хотелось посмотреть, что в такое время делают на острове Сорока и его друзья. К ним кто-то приехал. Я видел, как в полдень с того берега моторка доставила на остров пожилого человека. В руках он держал рыболовные снасти. Человек стоял рядом с Сорокой и улыбался. Видно, рад, что приехал сюда. Потом я ещё раз увидел, он рыбачил на деревянной лодке, неподалёку от острова. На плёсе.

Остров медленно надвигался на нас. Вот нос лодки коснулся камышей. Я велел держать на сосну с обломанной веткой, которая ещё выделялась на фоне вечернего неба. Раздвинув камыши, мы сразу наткнулись на вход. Он был отворён. Правильно я запомнил.

В гроте было темно, как в могиле. И лишь когда наши глаза привыкли к темноте, мы увидели в смутном колодезном квадрате кусок неба. Нам во второй раз повезло: крышка не закрыта. Я первым полез по железным скобам. Гарик - за мной. Алёнка осталась в лодке.

- Вы быстрее, - сказала она.

Мы выбрались на поверхность. Тропинки я не заметил, но меж стволов мерцали блики костра. Мы старались не наступать на сучки, не задевать за ветки. Совсем близко раздался шумный вздох, затем кто-то потёрся о дерево. Слышно было, как скрипела шерсть и сыпалась на землю кора. Мы с Гариком замерли на месте. Но сколько ни таращили глаза в темноту, так ничего и не увидели. Лишь потом я догадался, что это был мой тёзка, лось Серёжа.

До нас доносится потрескивание костра. Мы видим облитые жёлтым отблеском стволы, спины мальчишек. Они сидят вокруг костра. Не танцуют твист. Кое-кто лежит. Сорока привалился к толстой ели. В руках у него обугленная палка. Рядом с ним мужчина в брезентовой куртке и резиновых сапогах. Возле него лежит военная фуражка. Это тот самый, которого я видел днём. Над костром на толстой палке, всунутой в рогульки, висит большой котёл. В нём бурлит уха. Я ощущаю пряный запах, сглатываю слюну. Ветерок тянет на нас. Пламя костра то удлиняется, облизывая закопчённые бока котла, то укорачивается. Когда пламя взмётывается вверх, кончик его изгибается в нашу сторону, а мальчишки, сидящие к нам спиной, отодвигаются от огня и дыма и прикрывают глаза руками.

Человек в брезентовой куртке что-то рассказывает. Ему лет пятьдесят. Голова большая, коротко остриженная. Возле носа - глубокие морщины. Пламя костра пляшет на его лице, глаза прищурены. Я вижу, как двигаются его губы, но слов пока не слышно. Мне очень хочется услышать, что рассказывает этот человек. Я толкаю Гарика в бок и осторожно ползу на животе к костру. Спина ближайшего ко мне мальчишки метрах в семи. Рядом сидит кто-то большой. Спина весь костёр загородила. Я слышу, как стучит моё сердце. Вот Сорока поднял голову и через костёр посмотрел на меня. Я даже дышать перестал. Но Сорока видеть меня не мог. Я находился в тени, а он на свету. И потом, ему мешал костёр. Сорока сунул палку и стал шуровать. Искры столбом взметнулись в небо. Затрещали сучья.

Человек в брезентовой куртке рассказывал:

- …Второй самолёт сбил я. В этот вылет на нашем счету было три «мессершмитта». Мою машину подбили, еле до аэродрома дотянул… Не успели позавтракать, как снова команда: «Воздух!» Налетели на наш аэродром «юнкерсы». Одна бомба угодила в бензовоз. Дым, огонь! Виктор первым побежал к своему самолёту. А сверху сыплются бомбы, пулемёты строчат. «Юнкерсы» ревут над самой головой. Проносятся на бреющем. Виктор успел добежать до своего «ястребка». Как сейчас вижу: бежит и на ходу доедает бутерброд со свиной тушёнкой. Подивился я его храбрости… Да-а, так вот, вскочил он в машину - и в воздух. В общем, на наших глазах трёх «юнкерсов» сбил. За этот бой наградили его орденом Ленина. - Рассказчик замолчал, глядя на огонь. Мальчишки смотрели на него, ожидая, что он станет рассказывать дальше. Но бывший лётчик вздохнул и произнёс: