Президент Линкольн: охотник на вампиров

Если Томас Линкольн и пытался утешить детей после смерти матери, интересовался их чувствами или делился своими, никаких сведений об этом в источниках не сохранилось. Судя по всему, несколько месяцев после гибели жены он провел, отгородившись от них каменной стеной молчания. Томас просыпался до рассвета. Варил себе кофе. Завтракал без аппетита. Работал до заката и чуть ли не каждый вечер напивался до беспамятства. Зачастую голос отца Эйб и Сара слышали только во время краткого благословения перед ужином:

Господь, щедра твоя рука,
Хвала тебе во все века!
Ты любишь нас и пищу шлешь,
Благослови же, что даешь![6]

Но, невзирая на все недостатки, Томас Линкольн обладал тем, что старики называли «звериным чутьем». Он видел, что ситуация выходит из-под контроля, и понимал, что не сможет в одиночку прокормить семью.

Зимой 1819 года, спустя чуть более года после кончины Нэнси, Томас неожиданно объявил, что собирается уехать «недели на две-три», а когда вернется, то привезет детям новую мать.

Известие застало нас врасплох, ведь в течение года отец не проронил почти ни слова, и мы понятия не имели, что у него на уме. Отец не сказал, есть ли у него на примете какая-то женщина. Я гадал, что именно он собирался делать: дать объявление в «Газетт» или попросту блуждать по Луисвиллю, предлагая руку и сердце одиноким дамам, которые встретятся на пути. Честно говоря, ни то ни другое меня бы особенно не удивило.

Саре с Эйбом было невдомек, что Томас имеет виды на недавно овдовевшую знакомую из Элизабеттауна (того самого городка, где он впервые повстречал Нэнси тринадцать лет назад). Отец Авраама решил объявиться без предупреждения, сделать предложение и увезти новую жену в Литл-Пиджин-Крик. Вот и весь план.

Путешествие ознаменовало для Томаса окончание молчаливого траура. А девятилетний Эйб и одиннадцатилетняя Сара впервые остались одни.

По вечерам мы ставили зажженную свечу в центре комнаты, прятались под одеяла и подпирали дверь отцовской кроватью. Не знаю, от чего мы пытались защититься, но так нам было спокойнее. Мы сидели так почти всю ночь, прислушиваясь к звукам, которые раздавались на улице. Там бродили животные. Ветер приносил отдаленные голоса. Вокруг хижины от чьих-то шагов трещали ветки. Мы дрожали в кроватях, пока свеча не догорала, а потом шепотом спорили, кому выбираться из-под спасительных одеял и идти зажигать новую. Отец, вернувшись, задал нам трепку за то, что в столь короткий срок спалили так много свечей.

Томас оказался верен своему слову. Он вернулся с повозкой. А в ней приехали все земные богатства (или по крайней мере те, что влезли) новоявленной Сары Буш Линкольн и троих ее детей: Элизабет (13 лет), Матильды (10) и Джона (9). Эйбу с сестрой повозка, нагруженная мебелью, часами и кухонной утварью, показалась сундуком с «сокровищами магараджи». Молодую миссис Линкольн поверг в ужас вид босых грязных детей с фронтира. В тот же вечер она раздела их и хорошенько отмыла.

Двух мнений быть не может: Сара Буш Линкольн красотой не блистала. Из-за глубоко посаженных глаз и узкого лица всегда казалось, будто она голодает. Высокий лоб выглядел еще выше из-за того, что она укладывала жесткие каштановые волосы в плотный пучок. Миссис Линкольн была тощей и вялой женщиной, к тому же у нее недоставало двух нижних зубов. Но вдовцу без перспектив и без доллара в кармане привередничать не приходилось. То же можно сказать о женщине с тремя детьми и уймой долгов. Их союз был основан на старом добром здравом смысле.

Эйб заранее приготовился возненавидеть мачеху. С того самого момента, как Томас объявил, что намерен жениться, мальчик начал строить коварные планы и придумывать, к чему бы придраться.