Президент не уходит в отставку

— Ты считаешь, что не могу? — повернулся он к ней.

— Только подумать: Сорока влюбился! — На губах ее странная улыбка. — И хорошенькая она, эта твоя избранница?

— Ничего, — ответил он.

— Она, конечно, высоченная, как жердь, и мастер спорта? По гребле? Или толкает ядро?

— Скорее всего она играет на скрипке… — Он попытался сделать серьезное лицо. — Или на арфе.

— Ты даже не знаешь?

— Я ее всего один раз видел, и то она меня забрала в милицию, — сказал он.

— Ты пристанал к ней?

— Она ко мне… Точнее, ее собака.

— При чем тут милиция? — спросила Алена. В голосе ее появились раздраженные нотки.

— Видишь ли, она приняла меня за жулика, — сказал Сорока. Его стал забавлять этот разговор.

— Удивляюсь, как тебе могла понравиться такая идиотка!

— А что с нее взять? — невозмутимо пожал плечами Сорока. — Она ведь овчарка.

Алена секунду ошарашенно смотрела ему в глаза, затем нос ее сморщился, губы дрогнули, и она от души рассмеялась.

— Ты меня совсем запутал, — сказала она. — Кого же ты, дорогой, ищешь: девушку или овчарку?

— Теперь никого, — ответил он и, отвернувшись, снова стал смотреть на Литейный мост. По мокрому настилу проносились такси с зелеными огоньками. Где-то далеко прозвенел трамвай.

— Извини, если я тебя обидела, — помолчав, сказала она. — Я очень устала и хочу домой.

— Вот и кончилась белая ночь, — сказал он.

До ее дома они не произнесли ни слова. Когда прощались на улице Восстания, со стороны Московского вокзала показался трамвай. Высекая из проводов голубые искры, он с воем и грохотом приближался к остановке. Солнечный луч вымахнул из-за громоздкого серого здания с круглой башенкой, заставил вспыхнуть маленькие листья на старом клене и прыгнул в раскрытую форточку бурого дома с белыми колоннами.

На смену белой ночи в город пришло солнечное летнее утро.

Глава восьмая

В обеденный перерыв к Сороке подошел парень в какой-то необыкновенной рубахе, усыпанной медными заклепками. Вид у него был озабоченный.

— Послушай, шеф, — развязно обратился он. — Не видел Боба Садовского?

Боба сегодня Сорока не видел в цехе, хотя вся смена его работала. Может, взял отгул или заболел, Сороку это как-то мало волновало. И потом это вольное обращение: «Послушай, шеф…» Сороке не нравилось, когда незнакомые люди называли его на «ты». Наверняка хочет проскочить на поток без очереди. Он уже собрался было поставить нахала на место, но что-то его остановило: лицо парня показалось ему знакомым.

— Может, ты меня выручишь? — мгновенно уловив перемену настроения у Сороки и истолковав это по-своему, наступал парень. — Мне нужно помыться и проверить зажигание… Плохо на прямой передаче тянет. Будь человеком, помоги! Понимаешь, спешу… — Он оглянулся на «Жигули» цвета слоновой кости, в которых сидели две миловидные девушки, и подмигнул: — Мои люди заскучают…

Сорока наконец узнал: это был тот самый парень, который катал на «Жигулях» Алену. Еще Гарик с ним в Комарове у залива сцепился… Сороке стало неприятно, что Алена сидела в машине рядом с ним. А теперь катает сразу двоих… Странно, но они совершенно одинаковые, как две капли воды! Парень, поймав его изумленный взгляд, рассмеялся:

— Близнецы! Я и сам их не различаю…

— У меня обед, — сказал Сорока и, отвернувшись, зашагал в столовую. Навстречу попался Ленька Гайдышев. Увидев Сороку, скривился в какой-то невообразимой гримасе. Ленька проделывал такую штуку при встрече с ним уже не перный раз. Сорока остановился, загородив ему дорогу. Краем глаза он видел, как разыскивающий Длинного Боба парень подошел к «Жигулям» и, нагнувшись, стал что-то говорить близнецам, показывая рукой в сторону моечной. Две одинаковые темноволосые головки разом повернулись к нему. И выражение у них на лицах одинаковое.

—,Зуб болит? — сочувственно спросил Гайдышева Сорока.

— Чего это он должен болеть? — опешил Ленька.

— А я думал, зуб схватило, — глядя ему в лицо, сказал Сорока. — Хотел помочь тебе от него избавиться…

— Ну, чего пристал? — визгливо крикнул Гайдышев, явно стараясь привлечь внимание проходящих мимо рабочих. — И еще грозится!..

Те, равнодушно взглянув на них, прошли мимо, и Ленька сразу умолк. Из оттопыренного кармана его спецовки торчала длинная блестящая отвертка. Ленькины пальцы прикоснулись к ней, и в этот момент глаза их встретились. Пальцы отдернулись, будто отвертка была раскаленная.

— Береги зубы, Гайдышев… — миролюбиво посоветовал Сорока и пошел дальше. Уже взявшись за ручку двери, он услышал, как парень в рубашке с кнопками обрадованно закричал:

— Леня! Шеф, а я тебя по всей территории ищу…

Гайдышев направился к нему.

Раздался резкий продолжительный сигнал: это одна из девушек нажала на клаксон. Близнецам надоело сидеть в кабине.