Президент не уходит в отставку

— На этих джинсах сейчас все помешались, — сказала Нина. — Фирменные не сдают нам на комиссию — продают с рук. Мы ведь не можем их оценить дороже, чем они идут по прейскуранту. А деляги продают их за бешеные деньги.

— Скоро все, как детдомовцы, будут ходить в одинаковой форме, — заметил Сорока.

Он, случалось, заглядывал в комиссионку и даже как-то купил недорогой транзисторный приемник. Там в отделе культтоваров всегда толпа любопытных. Стоят и смотрят на разнообразную заграничную технику: приемники, магнитофоны, проигрыватели. Здесь же неподалеку, у окна, модные ребята в замшевых и кожаных пиджаках с оглядкой торговали пластинками, кассетами, заграничными часами. Слышались реплики: «А-а, „Сейка“! Квадратный вариант с двумя календарями… Можно схватить и штиф… Морда у них красивая, а машина — тьфу! Уж если брать, то лучше „Омегу“. У другого окна толковали о новейших заграничных магнитофонах с „Долби-системой“, о проигрывателях, о сверхдефицитных „пластах“. Слышались имена Реброва, Челентано, Поля Мориа, Рейя Конниффа, Джеймса Ласта…

И вот в этой комиссионке работает Нина…

— Я туда иногда захожу, — наконец сказал Сорока. — Вы за прилавком не стоите?

— Бывает, подменяю продавцов, — ответила Нина. — Вообще-то я закончила торговый техникум и работаю заведующей трикотажным отделом. На втором этаже.

— И вам нравится… эта работа? — поинтересовался Сорока.

— А чем моя работа хуже любой другой? — быстро взглянула на него Нина.

Улыбка исчезла с ее лица, глаза смотрели настороженно. Точь-в-точь, как тогда на Кондратьевском, не хватало только рядом Найды на поводке…

— Я люблю свою работу, — подчеркнула она. — Я в курсе европейской моды, разбираюсь в мужской и женской одежде… — Она бросила взгляд на Гарика. — На ваших джинсах американская наклейка, а на самом деле они японского произвожства.

— Какие японские? — возмутился Гарик, очень гордившийся своими джинсами, купленными у знакомого студента-венгра. — „Леэр“! Знаменитая американская фирма, которая шьет для ковбоев.

— Не расстраивайтесь, это только специалистам понятно, что джинсы не американские. Японцы купили в Штатах лицензию, поэтому и ставят на джинсах американское клеймо…

— Я почему-то думал, вы студентка, — сказал Сорока. — А папа ваш профессор.

Она отвернулась от него, посмотрела по сторонам — они выехали к мосту Александра Невского.

— Куда вы меня везете?

— А вам куда надо? — спросил Гарик, въезжая на мост. Впереди, заслонив перспективу, тяжело полз переполненный троллейбус, а слева грохотал трамвай. Часы пик. В это время весь транспорт в городе переполнен.

— К „Гиганту“, — сказал Сорока, взглянув на девушку.

Гарик развернулся за площадью. Когда они остановились перед светофором, Нина кивнула на комиссионный магазин:

— Здесь моя подруга работает. Мы вместе учились.

— Такая же красивая? — игриво спросил Гарик.

— Зеленый, — мрачно заметил Сорока.

— Может, зайдем? — сказал Гарик. — Познакомимся с подругой…

Сорока хмыкнул в ответ и отвернулся, а Нина холодно спросила:

— Вы ездите по городу и подбираете на улицах девушек?

— Не всех, — рассмеялся Гарик, — только красивых!

— Я горжусь, — сказала Нина и замолчала, глядя в окно.

Сорока так и не понял: обиделась она или притворяется? Еще полчаса назад Гарик сидел и боялся рот раскрыть, лишь бросал восхищенные взгляды на девушку. А стоило ей сказать, что работает в комиссионке, сразу перешел на фамильярный тон, стал говорить пошлости; но, заметив, что Нина нахмурилась и замолчала, он, желая сгладить возникшую неловкость, с воодушевлением стал рассказывать, что завтра чуть свет они уезжают на великолепное озеро…

Видя, что Нина внимательно слушает, он еще пуще стал разливаться соловьем. Мол, Швейцария — это ничто по сравнению с Островитинским озером. Как будто он был в Швейцарии! А щуки там водятся почти такие же, как лохнесское чудовище, которое до сих пор не нашли…

— Меня тоже приглашают поехать на машине, — сказала Нина. — По-моему, в ту же сторону… Валдай, Вышний Волочок, Тверь… По пути Радищева из Петербурга в Москву.

— Когда вы поедете? — спросил Гарик. Пока Нина говорила, он все время поглядывал на нее в зеркало.

— Я еще не решила, — сказала Нина.

— Заезжайте к нам! — загорелся Гарик. — Вы все равно мимо поедете. Честное слово, не пожалеете!

„Хорошо, что еще в дом не позвал! — усмехнулся про себя Сорока. Сейчас будет заливать, каких он лещей таскал…“

— Там есть остров — неприступный, как крепость. И живут на нем одни мальчишки…

— И не скучно им там одним? — спросила Нина.

— Им некогда скучать… — со значением сказал Гарик. — А рыбы в этом озере! Помнишь, Тимофей, каких мы щук-лещей таскали?

— Не помню, — угрюмо отозвался Сорока, которому надоела эта болтовня. — Я там другими делами занимался…

— Нина, вы знаете, кто рядом с вами сидит? — лукаво улыбнулся Гарик, на миг обернувшись к девушке. — Сам Президент Каменного…

— Может, хватит? — оборвал Сорока.

— Я вам план набросаю, как добраться от шоссе до деревни Островитино, — не мог остановиться Гарик. — А дом наш один на берегу. К нему легко на машине проехать… Ну, так как, ждать вас в гости?