Президент нищих

      Утром я встаю и готовлю себе завтрак, немного читаю газету, смотрю телевизор. Затем иду на работу. Стыдно признаться, но утром мне тяжело удержаться и не заснуть. Я немножко дремлю на работе. И весь аппарат покорно ждёт, они думают, что я не знаю, но я знаю и ничего не могу с собой поделать. Потом мы катаемся по городу, иногда дальше, снимаем сюжеты для ТВ, их нужно очень много, чтоб не дай бох кто-то на секунду не отвлекся от экрана. Пока они смотрят, их мысли лениво дремлют, время от времени напоминая, что нужно поесть. Это, кстати, они тоже делают у экрана.

      Так вот. Бывают и другие дела, но в основном, потом меня везут домой. Я ужинаю, сижу перед телевизором, листаю газету.

      Я тут подумал… себе-то я не принадлежу, я как наемный актёр, играю то, что скажут.

Он замолчал и уставился на своих пленителей. Кто-то рассеяно озирался по сторонам, кто-то старательно прятал взгляд, были и те, кто сокрушенно прятал лица в ладони.

Астроном задумчиво смотрел на него, откинувшись на стуле. Он не выглядел растерянным, не сокрушался, на его лице не было и печати сожаления, как у всякого человека достойно прожившего свои годы и не растерявшего убеждений, ни разу не пошедшего на сделку с совестью. Могло даже показаться, что его мысли за пределами этой комнаты, если бы не сосредоточенный взгляд, который не оставлял сомнений, что он размышляет. Наконец Астроном заговорил.

– Вы либо очень хорошо играете свою роль, либо и правда совсем отрешились от реальности. Многое из того, что сказано вами, ранит. С какой-то частью, я готов согласиться. И все же это бред усталого старого циника. Все что вы сказали лишь выглядит как сложившаяся, устоявшаяся традиция, неоспоримая, непоколебимая истина. И все же это не так. В этом мире есть место героям. А впрочем это совершенно не важно. Выберемся ли мы сами или кто-то нас выведет. Встретим ли мы новый день при солнечном свете или в сырости подвала. Сотрет ли вас тлен или сметет бурный поток молодости. Здесь и сейчас важно, как будет важно всегда – не потерять себя, на забыть о лучшем в себе, о достоинстве, не разменять их ради сиюминутных слабостей… Поэтому мы отпускаем его – на последних словах он повернулся к людям.

– Нет. Этого не стоит делать. Мы не можем просто отпустить его – возмутился тот, что привел Президента к сопротивлению.

– Должны – коротко, но с добродушной прямотой ответил Астроном.

– Как бы нам не пожалеть об этом – сокрушался тот.

– Как бы нам не пожалеть о непоправимом. Мы можем уйти от преследования, но не сможем уйти от себя. Идемте – с этими словами он встал из-за стола и вышел в коридор.

Старик-Президент остался один в комнате. Люди, не глядя на него, отходили от комнаты. Через дверной проем он наблюдал как они возвращаются к своим обычным делам. В общем зале начинали расставлять столы, все собирались к ужину.

Наконец старик встал и тихо вышел в зал. Он покряхтел, словно хотел что-то сказать. Лишь пара соседей устало взглянула на него. Он сделал несколько шагов в сторону выхода и на секунду замер, словно еще надеялся, что его остановят. Но никто не шелохнулся. Медленно прошел он через зал и когда уже был у самого выхода, то снова обернулся к ним.

– Знаете, я бы и сам с удовольствием остался у вас. Устал я от этой работы. Но думаю вам еще один рот тут без надобности, самим есть нечего. Не держите зла.

Он неловко махнул им на прощание и вышел вон.

      За дверью его встретила отвратная погода. Капал противный мелкий дождь. Серые тучи заволокли небо. Он вышел из переулка и направился в сторону, где дома становились все выше, а улицы все шире. Пересекая один за другим перекрестки, он двигался в сторону центра. Туда, где, как он ожидал, должен быть этот самый центр. На одном из перекрестков он увидел полицейскую машину медленно курсирующую вдоль улицы, словно в поисках чего-то. Ее маячки ярко мерцали. Он устало махнул им рукой. Через пару секунд, машина резко сорвалась с места и понеслась в его сторону. Они подъехали вплотную и из нее выскочили пара полицейских. Один из них, дрожащим от возбуждения голосом, вызывал по рации подмогу и осматривал окрестности. Другой посадил Президента на переднее сидение, укутал одеялами и включили печку на полную мощность. Редкая удача для полицейских. Теперь они взлетят по карьерной лестнице. Системе нужны такие люди.

Через некоторое время над местом где они находились залетали вертолеты. Из всех переулков, как черти из табакерки, выскакивали черные автомобили, мигом запрудив все улицы в округе. Охрана тут же проводила его в машину скорой помощи, где его тщательно осмотрели, напичкали уколами, объяснив, что для тонуса и положили отдыхать в камеру для восстановления. Мягкий теплый свет лился на него от ламп, а тело согревалось. Скорая немедленно тронулась. Он лежал, укутанный в одеяла и наслаждался уютом. Через несколько минут усталость свалила его и он уснул.

Он пришел в себя в медицинском кабинете. Он понял это безошибочно, по мерно гудящему оборудованию. Похожее он уже видел сегодня в клинике. Или не сегодня? Сколько он проспал?