Президент заказан. Действуйте!

– Я настаиваю, чтобы Клим Владимирович не мешал моей работе, он дезориентирует вас. А ситуация такова, что все должны действовать в одной команде, – замначальника охраны в упор посмотрел на президента.

Тот задумчиво глядел поверх головы Сигова, словно видел что-то необычное, тому даже захотелось обернуться. Полковник стремился продолжить мысль, но не решался перебить еще не произнесенную президентом фразу.

– Я должен встретиться с тележурналистами, расспросить их, – вставил Бондарев, – они тоже знали маршруты передвижения в день покушения.

– Я против этого, – сразу же отозвался Сигов.

– Как профессионал, вы имеете полное право не прислушиваться к пожеланиям Клима Бондарева, – мягко проговорил президент. – Он для вас такой же простой человек, как и все остальные. Но я тоже имею право на собственное мнение. Мне кажется, стоит дать ему попытку. Как вы считаете?

Полковник Сигов почувствовал себя неуютно, слишком уж ненавязчиво ему давали понять, каким должен быть ответ.

– Последнюю попытку, – нашел в себе мужество ответить он.

– Оставьте бумаги, я просмотрю их, – президент задержал взгляд на бильярдном шаре, застывшем неподалеку от лузы.

Полковник Сигов тихо прикрыл за собой дверь. Бондарев сложил шары в треугольник, вернул кий в стойку, а затем нарисовал мелом на доске для счета овал и звонко, даже мелок раскрошился, поставил в нем две точки. Победно глянул на друга. Тот с полминуты внимательно изучал рисунок, наконец после затянувшегося молчания заинтригованно спросил:

– Что это?

– Ничего. Так просто: овал и две точки.

– Зачем рисовал?

– Хотел, чтобы ты сосредоточился, и кажется, неплохо получилось, – Бондарев размашисто стер рисунок влажной губкой. – А теперь у меня есть очень конкретное предложение, – надеюсь, ты на него согласишься.

– Звучит обнадеживающе.

– Помнишь, как мы спровоцировали швейцарского журналиста в Лейпциге во время международной ярмарки? Кажется, это была твоя первая вербовка?

Глава государства прищурился:

– Ты предлагаешь сделать ответный ход?

– Я не предлагаю, я его сделаю!

* * *

– Неужели и теперь ничего? – Тамаре Белкиной хотелось запустить телевизионным пультом в стену своего номера.

– Эх, зря ты старалась, – пробасил оператор. – А я еще, как последний дурак, вам помогал.

– Ты искупал свою вину за хамское предложение.

– Предложение как предложение, – оператор почесал бороду. – Оно было хамское не в своей сути, а по форме. Ну, признаю вину, пьян был. В другой раз скажу другими словами.

– Все, я пас, – отозвался видеоинженер. – Больше лишних телодвижений не совершаю. Ем, сплю, пью и отдыхаю. В дальнейшем я лоялен существующей власти от макушки до кончиков пальцев на ногах. Моя профессия не новости, а их техническое обеспечение.

– Что, сдохли? Завод кончился? – возмутилась Белкина. – Дорогу осилит идущий. Придумайте еще что-нибудь, ребята. Иначе превратитесь к старости в таких же, как наш режиссер. На него смотреть тошно. Талант в землю зарыл. В свои пятьдесят он выглядит как пенсионер союзного значения.

Утренний выпуск новостей еще не кончился, но было понятно, что о судьбе президента уже не сообщат. Такие новости или идут первым номером, или не идут вообще.

– Они могли не обнаружить голосовую запись? – Белкина понимала, что надо подлить масло в огонь, ее сообщники окончательно потеряли журналистский азарт.

– Не удивлюсь, если наш глубокоуважаемый Владимир Петрович послушал твое послание, перекрестился и позвонил куда следует, – оператор широко зевнул. – А теперь уже вовсю готовит наше увольнение.

Белкина выключила телевизор на полуслове.

– Все, убедил. Спецслужбы сильнее четвертой власти. Я беру тайм-аут, но не капитулирую.

– Не вздумай соблазнять охранников. Это не поможет тебе убежать, – ухмыльнулся оператор. – Они обо всем моментально доложат своему руководству.

– Я их буду дразнить, – Белкина оттопырила средний палец в интернациональном жесте.

– Эх, Томка, твою бы энергию, да в мирных целях, – вздохнул оператор. – Зря только подняла меня рано. Интеллигентные люди в такое время еще спят или пивом похмеляются. А я сон не досмотрел. Сны у меня чисто операторские, в лучших традициях сняты.

– Эротические? – зло произнесла Тамара.

– Вот этого не скажу, – хмыкнул бородач. – Но намекну – для настоящего мастера нет запретных тем. Кстати, сегодня ты мне снилась.

– Вот и иди сон досматривать, а я на пляж, охрану дразнить.

– И сколько же тебе годков? Парни там молодые, могут и не клюнуть, – оператор похлопал видеоинженера по плечу. – Пошли. Когда баба злая, от нее лучше подальше держаться. Или ногой пнет, или укусит.

Белкина собиралась недолго, надела свой самый открытый купальник, прихватила халат, забросила на плечо махровое полотенце. Мрачный охранник, дежуривший на крыльце, не сказал ни слова, просто увязался следом. Тамара тихо ругалась про себя, вслушиваясь в скрип его тяжелых ботинок.

– А если я сейчас побегу? – не оборачиваясь, спросила она.

Ответа не последовало.

– Я к вам обращаюсь. Неприлично молчать, когда женщина спрашивает. Или вам запрещено со мной разговаривать?