Президентский марафон

... Я приемлю в полемике о Чечне любую позицию, любые аргументы. Кроме откровенной лжи.

А сегодня, к сожалению, и у нас, в России, и в мире есть люди, которые разговаривают с нами на языке подтасовок. Оказывается, это не чеченские террористы совершили нападение на Россию, а российская армия - на "свободную Чечню". Оказывается, это не террористы взорвали дома в Москве, а российские спецслужбы, чтобы развязать эту агрессию.

... Я бы мог понять, если бы эта версия событий была разработана чеченскими сепаратистами в целях информационной войны, распространялась только на их деньги. К большому сожалению, это не так.

На мой взгляд, внедрять сегодня такую кощунственную версию в сознание людей - профессиональное и моральное преступление.

Тем более что уже многое известно. В результате следственных действий найдены вещественные доказательства - механизмы и взрывчатые вещества, аналогичные тем, что использовались в Москве, были найдены на базах боевиков в Чечне. Установлены фамилии преступников, которые проходили подготовку на базах террористов в Чечне. Задержаны их непосредственные помощники. Я убежден, что не за горами и судебный процесс по этому делу.

Но фальсификация продолжается. Кому-то очень выгодно держать на поверхности общественного внимания ложь о том, как начиналась "вторая чеченская".

В тот момент звучала еще одна тема оппозиционных политических аналитиков: Чечня - это некий политический ресурс Путина.

В том-то и дело, что популярность Владимира Путина на фоне чеченской войны не была предсказуемым политическим рецептом. Более того, Путин повел себя в этой ситуации как политический камикадзе, бросил в эту войну весь свой ресурс, сжигая его дотла, не желая осторожничать. И тот, кто сегодня утверждает обратное, - просто врет.

Путин никогда не хотел быть президентом, не рвался к власти, напротив, долго сомневался, принимать ли мое предложение.

Да, наш мир не застрахован от любых провокаций, от любых угроз, которые могут исходить откуда угодно. Главное - как ведут себя люди Что они делают перед лицом угрозы.

... До сих пор стоят у меня перед глазами эти тела, которые кусками доставали из сырой осенней московской земли. Из развалин взорванных домов.

Я эту картину не забуду никогда.

ПОСЛЕДНИЙ САММИТ

Прежде чем я расскажу о моей последней встрече с лидерами крупнейших мировых держав, несколько слов о том, как окончилась "новая холодная война". 20 июня 1999 года в Германии, в Кельне, состоялся долгожданный саммит "восьмерки", в котором Россия вновь принимала участие.

Только что завершилась война в Югославии. Ситуация была крайне напряженной.

... Провел я в Германии всего семь часов. Поездка эта была нужна, в сущности, для того, чтобы сказать всего лишь одну фразу: "Нам надо после драки помириться".

Повторили мои слова, кажется, все газеты и телеканалы мира без исключения.

Это была резкая смена международных позиций Москвы. Еще недавно наши дипломаты в связи с событиями в Югославии принимали очень жесткие решения, словно готовя и наше, и зарубежное общественное мнение к длительной, затяжной конфронтации.

Нужно было срочно возвращаться на мировую дипломатическую арену, срочно что-то предпринимать.

В Кельне мы сделали первый шаг навстречу Западу после югославского кризиса.

... Тони Блэр сказал на итоговой пресс-конференции: "У нас разные подходы к косовскому урегулированию. Но это прекрасно, что мы снова вместе. Нас объединяет стремление сделать Балканы свободными от этнических конфликтов".

Россия подтвердила свой статус равного политического партнера, без которого немыслимо разрешение мировых конфликтов и решение важных вопросов. Особенно европейских. В своих заявлениях лидеры стран старательно подчеркивали, что в клубе не семь, а восемь полноправных членов.

Причина этой искренней радости объяснялась просто: Россия дала возможность НАТО с достоинством выйти из конфликта, а затем сама решительно отказалась от возобновления "холодной войны". Самый серьезный кризис за последние чуть ли не двадцать лет в отношениях Запада и России (его сравнивали даже с карибским кризисом), к всеобщему облегчению, был исчерпан. Именно этот вздох облегчения и прозвучал наконец в Кельне.

Покидая саммит в Германии, вместе с чувством громадного облегчения и выполненного долга я испытывал и тревогу. Легко вступить на путь конфронтации, но трудно с него уйти. В мире за время югославского кризиса накопилось слишком много отрицательных эмоций по поводу самостоятельной, независимой позиции России. И рано или поздно нам дадут это почувствовать.

Как только началась операция в Чечне, я сразу понял: вот теперь-то и настал "момент истины" для наших отношений с Западом! Теперь попытаются нас прижать по-настоящему!

... Вернувшись с международной конференции в Осло, где уже активно обсуждалась чеченская тема, Путин рассказал мне о забавном эпизоде. Прощаясь, Клинтон ему сказал: "До скорой встречи в Стамбуле, Владимир!" "Нет, мы с вами в Стамбуле не встретимся, - заметил Путин. - Туда поедет Борис Николаевич".