Презрение

- Вопрос этот мы уже обсудили, быстро ответил Баттиста, и пришли к выводу, что лучше будет обратиться к материалу всей "Одиссеи". Впрочем, это не так уж важно. Важнее другое. Он повысил голос. Перечитав "Одиссею", я наконец нашел в ней то, что я уже давно и безотчетно ищу... То, чего нельзя найти в неореалистических фильмах. И то, чего, к примеру, я никогда не находил в тех сюжетах, какие в последнее время предлагали мне вы, Мольтени. Одним словом, то, что я чувствую, но не могу хорошенько выразить и что так же необходимо для киноискусства, как и для жизни поэзия.

Я снова взглянул на Рейнгольда. Тот по-прежнему улыбался. Пожалуй, его улыбка стала даже еще шире. Он одобрительно кивал головой. Неожиданно для себя самого я сказал почти резко:

- Разумеется, поэзии в "Одиссее" сколько угодно... Все дело в том, чтобы передать ее в фильме.

- Верно, сказал Баттиста. Он взял со стола линейку и прицелился ею в меня. Верно... Но для этого и существуете вы оба: вы, Мольтени, и вы, Рейнгольд... Я знаю, что поэзия там есть, а ваше дело извлечь ее оттуда.

- "Одиссея", заметил я, это целый мир... Можно извлечь из нее все, что пожелаешь. Надо, однако, знать, с какой стороны к ней подступиться.

Казалось, Баттисту удивило, что его предложение не вызвало у меня никакого энтузиазма. Он пристально посмотрел на меня, словно хотел понять, что скрывается за моей холодностью. Потом, по-видимому, отложив выяснение этого на некоторое время, встал из-за стола и, откинув назад голову, засунув руки в карманы, принялся расхаживать по комнате из угла в угол. Мы повернулись и следили за ним глазами. Расхаживая по комнате, Баттиста говорил:

- Больше всего меня потрясло в "Одиссее" то, что поэзия Гомера всегда имеет характер зрелища. Говоря о зрелище, я имею в виду то, что неизменно и безоговорочно нравится публике. Возьмем, к примеру, эпизод с Навзикаей. Прелестные голые девушки плещутся в воде, а Одиссей наблюдает за ними, спрятавшись в кустах... Да это просто вариант сцены из "Купающихся красавиц". Или возьмите Полифема: одноглазое страшилище, великан, сказочное чудовище... Но это же Кинг-Конг один из популярнейших персонажей довоенного кино. Или вспомните Цирцею с ее дворцом. Это Антинея из "Атлантиды"... Вот что мы называем зрелищем. Но, как я говорил, тут не просто зрелище, это также и поэзия. Баттиста был в восторге. Остановившись перед нами, он произнес: Вот как я представляю себе "Одиссею", выпущенную кинофирмой "Триумф-фильм".

Я промолчал. Я понимал, что поэзия для Баттисты совсем не то, что для меня. И если исходить из его понимания поэзии, "Одиссея" производства "Триумф-фильм" должна быть сделана по образцу голливудских фильмов на библейские сюжеты с чудовищами, обнаженными женщинами, соблазнительными сценами, эротикой и театральной помпезностью. В сущности, говорил я себе, у Баттисты вкус такой же, как и у итальянских продюсеров эпохи Д'Аннунцио. Да и как может быть иначе?

Баттиста уселся за письменный стол и спросил:

- Ну, так что вы на это скажете, Мольтени?

Каждому, кто знаком с миром кино, известно: есть фильмы, о которых еще до того, как написана хотя бы одна строка сценария, можно с уверенностью сказать, что они будут поставлены; и есть другие фильмы даже после того, как заключен контракт и написаны сотни страниц сценария, твердо знаешь, что они никогда не будут закончены. Пока Баттиста говорил, профессиональное чутье сразу же подсказало мне, что его "Одиссея" один из тех фильмов, о которых много шумят, но которые так и не выпускают на экран. Почему я так решил? Я не смог бы этого объяснить. Не знаю, может быть, из-за непомерных претензий подобного фильма, а может быть, из-за того впечатления, которое произвела на меня внешность Рейнгольда, столь величественного, пока он сидел, и оказавшегося таким маленьким, когда он встал. Я чувствовал, что, подобно Рейн гольду, фильм будет иметь великолепное начало и жалкий конец. Совсем как в известной строке о сиренах "Desinit in piscem" ( Прим.: "Все кончается рыбьим хвостом" ( лат ) Из "Послания Пизонам" Горация ). Но почему Баттиста пожелал поставить такой фильм? Я знал, что он очень осторожен и не склонен рисковать. Может быть, подумал я, он надеется, сыграв на имени Гомера, на "Одиссее" этой, по выражению Рейнгольда, Библии средиземноморских народов, получить солидные ассигнования, возможно даже из Америки. В то же время я знал, что, если фильм не будет поставлен, Баттиста в этом он ничуть не отличался от других продюсеров найдет какой-нибудь предлог, чтобы не оплатить мой труд. Так всегда бывает: если работа над фильмом оказывается напрасной, продюсер в большинстве случаев предлагает отложить оплату уже написанного сценария до производства следующего фильма, и бедняге сценаристу не остается ничего другого, как согласиться. Поэтому я сказал себе, что, как бы то ни было, мне следует обезопасить себя, потребовав немедленного подписания контракта, а главное, выплаты аванса. Для этого существовал лишь один способ: сослаться на трудности и заставить Баттисту добиваться моего сотрудничества.