Презумпция лжи

Саурская революция постепенно увязала в болоте. Насаждался культ личности Тараки – теперь, когда мы ехали на работу, то сразу в нескольких местаз афганской столицы могли видеть портреты "великого вождя и учителя, героя Саурской революции". Некоторые портрет размерами соперничали с брежневскими – это при том, что ткани в стране не хватало, как и многого другого.

Первым делом новое правительство умудрилось поссориться с церковью. Несмотря на ранее провозглашенный лозунг "защиты принципов ислама и демократии" правительство Тараки начало жесткую борьбу с муллами, иногда происходили даже расстрелы авторитетных богословов, причем в пятницу, в мечетях при скоплении верующих. Все это делало погибших мулл шахидами, павшими от рук безбожников на пути Аллаха, а племена откуда они родом, и их учеников-мюридов обрекало на дорогу кровной мести. В этом правительство Тараки было намного глупее свергнутого ими Дауда, который происходил из королевской семьи и отлично умел управлять государством, не множа при этом без необходимости число врагов своих. Новое правительство не ходит в мечети – передавалось из уст в уста на базарах и в дуканах. Конфликт уже начинал тлеть, даже без помощи американцев. Пока только тлеть…

К границам страны потянулись беженцы. На самом деле, беженцы из страны пошли уже после свержения монархии Захир-шаха, задолго до Саурской революции. Если в 1973 году число беженцев, ушедших в Пакистан, равнялось нескольким сотням, то в 1978 году ушло уже сто десять тысяч. Все они попадали в лагеря беженцев в Пакистане, где их них начинали формироваться вооруженные банды, под патронатом ИСИ – межведомственной пакистанской разведки. Генерал Уль-Хак никак не мог упустить возможность создать трудности у соседа, плеснуть бензина в тлеющий огонь…

Начались вооруженные выступления. Уже при Дауде в приграничных с Пакистаном областях действовали банды, численностью до нескольких десятков человек. В основном они занимались грабежами, с подразделениями правительственных войск боя не принимали. Теперь же уже были и стычки и с армией, хуже того – начались бунты в самой армии. Прежде всего это было связано с междоусобной борьбой в армии, когда победившие халькисты принялись всячески принижать парчамистов, стоявших с ними в одном ряду во время борьбы с режимом Дауда. И это при том, что среди среднего офицерского звена афганской армии парчамистов было немало.

В июне 1978 г. произошли вооруженные мятежи в провинциях Бадахшан, Нанхагар, Бамиан, Кунар, Пактия. Во главе этих мятежей были помещики, у которых отбирали землю, буржуазия, которая не могла примириться с властью сына скотовода и высшее исламское духовенство, с которым правительство умудрилось поссориться. Новое правительство не приняло всерьез этот первый звонок, не попыталось ни в чем разобраться, решило что проблему можно решить силовым путем и двинуло против восставших армию. Активно применялась артиллерия и авиация, в результате чего разрушались кишлаки, уничтожался урожай, разрушалось главное в жизни крестьян – кяризы (прим автора – оросительные системы, вручную выкопанные тоннели в земле, по которым текла вода. Без кяризов, сельское хозяйство в Афганистане практически невозможно). Опыта проповедей у духовенства, учившегося в лучших медресе было гораздо больше, чем у правительственных агитаторов, и ему удалось придать вооруженному мятежу ярко выраженную исламскую окраску. Правительство ввело воинские части даже туда, где они никогда не появлялись – в зону расселения свободных пуштунских племен.