Презумпция лжи

– Андрей Леонидович… да и я тоже… работали на главное разведуправление генерального штаба. Андрей Леонидович был резидентом ГРУ в Афганистане.

Константин Иванович только тихо присвистнул…

– Черт… Вот это номера… Так что, получается, его – могли и иностранные разведчики шлепнуть…

– Не могли – улыбнулся я, Андрей Леонидович уже кое-что мне разъяснил – такое очень маловероятно. Почти невозможно. Дело в том, что между ведущими разведками мира заключено негласное соглашение – не делать трупов. Сегодня американцы убили нашего – завтра мы убьем кого то из них – и это никогда не кончится. Дела делаются по-другому…

– Понятно… – но все равно ведь убийство могло быть связано со служебной деятельностью?

– Да могло, конечно…

– Слушай! – Константин Иванович снова стукнул кулаком по столу – что я из тебя все клещами вытягивать должен?! Ты хочешь раскрыть это преступление – или нет?!

– Да хочу…

– Ну, вот и рассказывай! А то ты заигрался в свои шпионские игры, как я посмотрю! Рассказывай!

И я начал рассказывать…

На рассказ я потратил минут сорок, Константин Иванович только головой качал. Даже водка, которую он выпил, особо ничего не дала – взгляд был ясным как стекло…

– Ну, и наворотили вы тут делов, товарищи шпионы… – покачал головой он, когда я закончил говорить и в комнате повисло молчание – наворотили будь здоров. Это что получается, он здесь за своими же следил?

– Почему за своими? – обиделся я – там афганцы были. Да и кроме того – профилактическую работу по предупреждению предательства, перехода на другую сторону никто не отменял…

– Профилактическую работу… – передразнил меня Константин Иванович – вот и до… профилактировались… Как чувствовал, что где то здесь крыса… Ладно. Давай думать – надо план расследования составлять. По идее мои полномочия переданы послу шифротелеграммой. Первое что надо сделать – это допросить всех сослуживцев, понять хотя бы мотив. Но честно тебе скажу – в шпионских делах я не понимаю ни черта. Поэтому ты мне должен помочь…

Если бы и я что-то понимал "в шпионских делах"…

– Помочь то помогу…

– И вот что… – Константин Иванович не спрашивая взял еще один стакан, налил и себе и мне – как я хочу чтобы был какой-нибудь простой бытовой мотив. Бабу с кем-нибудь не поделил или что то в этом роде… Как бы мне этого хотелось…

Да и мне бы этого хотелось. Но умом и я и Глазко уже понимали, что дело отнюдь не в бытовухе…

Афганистан, Кабул Рынок 27 сентября 1978 года

В отличие от Советского союза, в Афганистане, как и во всякой уважающей себя мусульманской стране, выходным днем было не воскресение, а пятница, по афгански "джума". У советников выходным днем по идее была и суббота – но не у всех и не всегда – в зависимости от обстановки. Были разговоры о том, чтобы последовать примеру Советского союза и сделать выходным воскресение, а пятницу рабочей – но все-таки решили лишний раз обстановку не обострять и правильно сделали. Проблем с исламистами хватало, и добавлять напряженности из-за переноса выходного было бы форменным безумием.

А сегодня был четверг, по афгански "пандшанба". Со второй половины дня все работали уже спустя рукава, ни один вопрос решить было невозможно. Кто-то, не мудрствуя лукаво уходил с работы и спешил на базар – прикупить продукты для вечернего ужина – афганец мог целую неделю голодать, но вечерний четверговый ужин – это святое. Кто-то из советников доставал заветные "поллитра" и звал своего подсоветного – вместе отметить окончание трудовой недели. Надо сказать, что афганцы к возлияниям были непривычны, мусульманская страна как – никак. Но наши советники учили и этому – благо жмотов в советническом корпусе не было, и пригласить за стол своего подсоветного (тоже ведь человек) и напоить его считалось само собой разумеющимся…

Работы с утра было немного, а делал я ее быстрее чем обычно – потому что уже привык к ритму афганской жизни и тоже задумывал сходить на базар и купить продуктов. Тем же самым, судя по всему собирался заняться и старший лейтенант Мустафа Фархади… Тут мы друг друга понимали…

А во всем остальном… Что я мог ему предъявить – подозрения? Глупо. Он в своей стране, я в чужой. Ничего кроме подозрений у меня не было, да и подозрения то были… ну, ушел человек с работы – и что дальше? Что я ему предъявлю. В работе с подозреваемыми я толк знал, как-никак несколько лет следователем отработал – и прекрасно понимал – дергать подозреваемого на допрос без достаточной информации и достаточных улик и пытаться его изобличить "нахрапом" – в девяноста процентах случаев кончается провалом и "висяком". Брак в следственной работе. В разведработе было примерно то же самое – сначала получи информацию, а потом с ней и работай. Предположения же никого не интересуют…