Презумпция невиновности

Следующие два дня мы с Викторией провели в линейном отделе полиции Ярославского вокзала, где к нам время от времени приводили сомнительных личностей, задержанных на привокзальной территории, а на третий день позвонил Хитрый Лис и попросил меня приехать в Управление.

– Мечтал передать дело Муратова в суд до конца месяца, но благодаря тебе оно переросло в дело Крестовской, – пожаловался он. – При обыске в иллюзариуме нашли потайную комнату, а там чего только нет! Нарыли схему взрывного устройства, остатки тротила с отпечатками пальчиков Регины Казимировны, всевозможные механические примочки – должно быть, остались от отца, а в записной книжке – телефон фирмы, продавшей ей партию «бензина-калоши» в канистрах по пять литров.

– Удобная расфасовка, – согласилась я. – Чтобы даже бабушка – божий одуванчик смогла допереть горючую жидкость до своих стареньких «Жигулей».

– Вот теперь адвокат Крестовской настаивает на твоем присутствии при нашей с ним беседе. Говорит, что это необходимо в интересах дела. Пойдешь навстречу господину Устиновичу?

– Отчего же не сделать приятное хорошему человеку, – усмехнулась я.

Все эти дни я старалась не думать о кудрявом друге, однако предательство Джуниора не давало мне покоя. Я с нетерпением ждала, чем же закончится эта история. Разве я могла отказаться от эпохальной встречи?

– Илюш, тебя не удивило, что Борис внезапно встал на защиту Крестовской? – осведомилась я.

– Ты знаешь, удивило, – протянул Хитрый Лис. – Однако, когда я спросил, какая муха его укусила, Боря ответил, что все про Крестовскую понял. Не знаю, что он имел в виду, я не стал переспрашивать. У меня своих забот по горло. В общем, жду тебя к двум часам, сегодня планирую закрыть дело и передать его в суд.

В четырнадцать ноль-ноль я была, как штык, в кабинете следователя Лисицына и делала вид, что незнакома с кудрявым другом, с непроницаемой миной восседающим напротив меня. Борька меня тоже игнорировал, обращаясь исключительно к Хитрому Лису. Следователь Лисицын, которому надоели наши игры, открыл папку и перешел непосредственно к делу.

– Ну, Борь, как там Крестовская себя чувствует? – поинтересовался он. – Долго еще в больнице пробудет?

– У Регины Казимировны ничего серьезного, повреждения дисков позвоночника, через пару недель выписывают, – сообщил Джуниор.

– Вот и отлично, – потер руки Илья. – Как только выпишется, сразу же ее и закрою.

– Нельзя ее закрывать, – покачал головой Устинович-младший. – Я как раз хотел поговорить о необходимости выдачи поручения на судебно-психиатрическую экспертизу. Сдается мне, моя подзащитная невменяема.

– Ну конечно, – рассмеялся Лисицын. – Это самый легкий путь отмазать клиентку от тюрьмы. Не гони волну, Бориска, тетка вполне себе адекватна.

– Илюх, я никого не собираюсь отмазывать, Регина Казимировна и в самом деле производит впечатление вменяемой, но только до того момента, когда речь заходит о болезни ее сына. Тогда Крестовская теряет человеческий облик и начинает нести такую чушь, что волосы становятся дыбом.

– И чем же болен Ян? – нарушила я молчаливое бойкотирование приятеля. – Наркоманией?

– Отнюдь. Я только что вернулся из Новосибирска, где консультировался со специалистами ведущей в стране клиники генетических заболеваний и получил следующую справочку: у Яна Крестовского прогрессирующая мышечная дистрофия Бероуза, наследуемая по рецессивному сцепленному с Х-хромосомой типу, а это значит, что болеют только мальчики, а первые симптомы обнаруживаются к двадцати пяти годам. Развивается болезнь медленно, сначала атрофируются мышцы нижних конечностей, затем – верхних, и в конце концов заболевание приводит к полному обездвиживанию пациента. Начальную стадию атрофии мышц мы можем наблюдать у сына Регины Казимировны, как следует из заключения его лечащего врача, которое я получил не далее как сегодня утром. Заболевание не лечится, врачи стараются облегчить состояние пациентов, в Штатах ведутся разработки лекарственных препаратов, но особых подвижек пока что нет.

– С чего это тебя осенило отправить запрос в Новосибирск? – насторожился Илья. – Я бы до такого хода не додумался.