Презумпция невиновности

– Последние двое суток я много размышлял над этим делом. На этом этапе судебного процесса защита, как правило, выходит с ходатайством оправдать подсудимого, но судья чаще всего принимает решение продолжать разбирательство. Обычно имеется достаточное количество весомых доказательств, и присяжные выносят вердикт о виновности. Так оно и должно быть. Но никого нельзя обвинить в совершении преступления без достаточных на то оснований. Этого требует элементарная справедливость. В нашем же случае, по моему убеждению, справедливость была попрана. Понимаю, у обвинения есть подозрения, и подозрения серьезные. До самого последнего времени я и сам был склонен их разделять. Сейчас ситуация изменилась, поэтому я не могу позволить, чтобы вы, как на кофейной гуще, гадали над недостаточными или косвенными уликами. Это было бы несправедливо в отношении вас и, что еще важнее, в отношении мистера Сабича. Человека нельзя судить на основании такого зыбкого обвинения. Я не сомневаюсь, что вы вынесли бы вердикт: «Невиновен». Однако мистер Сабич не должен дольше жить под дамокловым мечом сурового приговора. Полностью отсутствует мотив преступления. Не доказано, что между ним и жертвой были интимные отношения. Нет оснований предполагать, будто он предавался плотским утехам в тот вечер, когда мисс Полимус была убита. Нет никаких доказательств того, что это преступление совершено мистером Сабичем. Обвинительная сторона так и не представила злополучный стакан. На основании всего вышесказанного считаю невозможным продолжать разбирательство.

– Ваша честь, – вскакивает с места Нико.

– Мистер дель Ла-Гуарди, я понимаю ваше состояние, но мне бы хотелось, чтобы вы выслушали меня до конца…

– Ваша честь…

– …потому что есть необходимость сказать несколько слов о мистере Мольто.

– Ваша честь, мы отказываемся от выдвинутых против мистера Сабича обвинений!

Ларрен оторопел. В зале слышится движение. Даже не оглядываясь, я догадываюсь, что журналисты ринулись к телефонам, а телевизионщики быстро приводят камеры в боевую готовность. Ларрен стучит молотком, призывая к порядку, и делает Нико знак продолжать.

– Ваша честь, я должен кое-что сказать. Похоже, что многие думают, будто процесс подстроен или является политическим представлением. Я отрицаю это целиком и полностью. Отрицаю от имени всех представителей обвинения. Считаю, что мы были правы, возбудив это дело…

– Вы хотели внести какое-то предложение, мистер дель Ла-Гуарди?

– Да, ваша честь. Сегодня утром я пришел в этот зал с надеждой, что вы передадите дело присяжным для вынесения вердикта. Думаю, что многие судьи поступили бы таким образом, и это правильно. Но некоторые судьи поступают иначе. И поскольку вы, кажется, приняли решение…

– И бесповоротное.

– …не должно возникать вопроса, правомерно оно или нет. Я не согласен с вами, все обвинители не согласны, но бесполезно утверждать, будто вы вышли за рамки закона. – Нико бросает мимолетный взгляд на Стерна. – В силу этих причин я принимаю ваше решение как должное и вношу предложение прекратить дело.

– Предложение принимается. – Ларрен встает. – Мистер Сабич, вы свободны. Не могу не выразить сожаления по поводу того, что имело место в ходе процесса. Даже радость от вашего освобождения не смоет позора некоторых высказываний и действий, что наносит удар правосудию. Бог вам в помощь! Уголовное дело, возбужденное против Рожата Сабича, закрыто.

Заключительный стук судейского молотка. Ларрен уходит к себе.

Глава 36

Господи, что тут началось! Жена, оба моих защитника, репортеры… Кто-то из присяжных и совершенно незнакомые люди протискиваются ко мне пожать руку. Барбара обнимает меня, прижимается всем телом. Это возбуждает. Первый признак возрождения нормальной жизни.

– Я так рада за тебя, милый, – целует она меня. – Ты не представляешь, как я счастлива.

Сегодня я наконец решаю выйти из зала суда через котельную. Мне не хочется оказаться перед оравой журналистов. Вчетвером – Барбара, Сэнди, Джейми и я – мы незаметно скрываемся из виду. Но окончательно уйти от преследования все же не удается. У входа в здание, где размещается офис Алехандро Стерна, нас тоже поджидает толпа журналистов. Мы молча поднимаемся по лестнице. На столе в конференц-зале уже расставлена неизвестно откуда взявшаяся закуска. Но поесть нам не дают. Беспрерывно звонят телефоны. Секретарши докладывают, что приемная полна народу и репортеры бродят по всем коридорам. Изголодавшийся монстр требует пищи. Я не имею права мешать Сэнди отметить успешное окончание такого громкого дела. И с экономической, и с профессиональной точки зрения оно открывает ему блестящие перспективы. Алехандро Стерн стал фигурой общенационального масштаба. Поэтому, наскоро съев по сандвичу с мясом и вареной кукурузой, мы все спускаемся в вестибюль, где собрались представители прессы и неугомонные телевизионщики. Микрофоны, магнитофоны, ослепительно яркие юпитеры. Сначала говорит Сэнди. За ним я: