Презумпция невиновности

Все это на подходе, отвечаю я, правда, последние три часа я был занят на совещании по обвинительным заключениям.

Реймонд застывает как вкопанный. Он в ярости.

– Черт тебя побери, Расти! – Его глаза мечут молнии. – Я тебе что сказал? Ничем, кроме Каролины, не занимайся! Это сейчас самое главное. Иначе дель Ла-Гуарди перо мне в зад вставит. Да и перед Каролиной это наш долг. А в лавочке пусть Лидия заправляет, слышишь? Она прекрасно разберется и с полицейскими, и с федералами, и с обвинительными заключениями. Не хуже тебя справится. Твое дело – каждую мелочь просветить, понял? И чтобы все тип-топ, понял? Когда же ты будешь настоящим профессионалом, черт побери?!

Я оглядываюсь по сторонам – благо никого из знакомых поблизости нет. Я не мальчишка, мне тридцать девять лет, у меня тринадцать лет юридического стажа.

Несколько минут мы шагаем молча. Потом Реймонд поворачивается ко мне, качает головой. Я ожидаю продолжения разноса, но вместо этого он говорит:

– Ни хрена-то они не умеют.

Я понимаю, что Реймонд не в восторге от ленча.

Мы входим в муниципалитет. Седой лифтер Голди, весь день просиживающий у пустой кабины в ожидании Реймонда и других важных шишек, отставляет стул и складывает газету. Начав было говорить о пропавшей «папке П.», я прикусываю язык: Нико и Голди – друзья-товарищи. Мне не раз приходилось видеть, как в нарушение правил Голди возит Нико. Тот обожает попользоваться начальственным лифтом и стоит с каменным лицом, пока старик окидывает взглядом вестибюль: не видит ли кто непорядок.

Мы входим в прокуратуру. К Реймонду сразу потянулись люди: кто-то с вопросом по работе, кто-то узнать новости с избирательного фронта. В промежутке я успеваю вставить, что побывал в кабинете Каролины, посмотрел бумаги. Снова подходят и заговаривают люди, и Реймонд теряет нить моего доклада.

– Там не хватает одного досье, – повторяю я. – Непонятно, почему она вела это дело.

– Какое дело? – Мы уже вошли в его кабинет.

– Дело о подкупе – так зарегистрировано. Никто не знает, что с ним случилось. Я и у Лидии спрашивал, и свои записи просмотрел.

Реймонд смотрит на меня отсутствующим взглядом.

– Где я должен быть в два часа?

Я говорю, что не имею представления.

Тогда он начинает звать Лоретту, свою секретаршу. Оказывается, на два назначено заседание Судебного комитета, где он должен доложить о некоторых нововведениях в процедуру вынесения приговора, предложенных им в предвыборной программе. Комитетом подготовлен материал для печати, на открытие заседания приедут с телевидения. Реймонд уже опаздывает.

– Черт знает что! – Тяжело топая, он в нетерпении расхаживает по кабинету. – Черт знает что!

– Правда, дело заложено в компьютер, – начинаю я снова.

– Она звонила Коди? – спрашивает Реймонд.

– Кто, Каролина?

– При чем тут Каролина? Лоретта.

– Не знаю.

Реймонд снова зовет секретаршу.

– Ты позвонила Коди? Нет? Да звони же скорее, черт вас всех побери! И пошли кого-нибудь в комитет сказать, что еду. До них никогда не дозвонишься. Сэм весь день висит на телефоне. И с кем только он болтает?

– Я подумал, что ты что-нибудь слышал об этом деле, что-нибудь помнишь.

Реймонд не слушает. Он плюхается в кресло, повернутое к той части стены, где развешаны его свидетельства, награды, фотографии и прочие знаки его былых побед. Подчиненные зубоскалят: «Стена скандальной славы». У Реймонда снова вид задумчивого стареющего человека, который чего только не повидал на своем веку.

– До чего же погано все складывается! Каждые выборы Ларрен говорит: оставь вместо себя на хозяйстве кого-нибудь из замов, а сам возьми отпуск. Мне как-то удавалось обходиться без отпуска. А сейчас прямо на глазах все разваливается. Работы пропасть, но никто не хочет ни за что отвечать. Тебе известно, что мы два месяца не проводили опрос? До выборов всего две недели, а я даже не знаю, какой у меня рейтинг.

Реймонд приставляет кулак ко рту и качает головой. На его лице не столько беспокойство, сколько печаль. Реймонд Хорган, окружной прокурор округа Киндл, утрачивает способность контролировать ситуацию.

Минуту-другую мы молчим. После выволочки на улице у меня пропало желание почтительно поддакивать. После тринадцати лет работы я научился быть бюрократом. С меня где сядешь, там и слезешь. Я сумею сделать так, что мне не влетит за пропавшее досье.

– Может, заложили куда-нибудь эту папку или выкрали. Хотя я не знаю, насколько оно важно, это дело.

– Ты опять за свое? – ворчит Реймонд.

Я не успеваю раскрыть рта. В дверях появляется Лоретта и сообщает, что на проводе Алехандро Стерн. Алехандро – адвокат и председатель Судебного комитета.

Реймонд рассыпается в извинениях, объясняет, что вынужден был заняться дурацкой стычкой между федеральными агентами и местной полицией, говорит, что едет.

Бросив трубку, он зовет Коди.

– Здесь я, – отзывается тот, войдя через боковую дверь.

– Чудненько! – Реймонд мечется по кабинету. – Где, черт возьми, мое пальто?

Коди подает пальто.

Я желаю Реймонду удачи.

Он идет к двери, потом возвращается.

– Лоретта, где мой доклад?