Презумпция невиновности

Я сажусь в переднем ряду темноватого, отделанного в стиле рококо зала заседаний. Рядом со мной Барбара в дорогом темно-синем костюме. Удивляюсь, зачем она надела шляпу с черной вуалью. Я подумываю, не сказать ли ей, что до похорон еще далековато, но она никогда не понимала черного юмора. Неподалеку три художника с местных телестанций торопятся запечатлеть мой римский профиль. За ними журналисты и зеваки, которые ждут не дождутся увидеть, как я буду реагировать на обвинение в убийстве.

Ровно в два часа в зал входит Нико дель Ла-Гуарди, за ним семенит Мольто. Нико скрывается в небольшой боковой комнате и оттуда через открытую дверь охотно отражает град репортерских вопросов. Окружной прокурор строит из себя важную шишку. При появлении Нико Барбара крепче сжала мою руку.

Когда двенадцать лет назад я познакомился с Нико, сразу угадал в нем сорванца-хитрована из эмигрантского семейства. Этот тип людей хорошо знаком мне еще по школе и по улице. Я не хотел быть похожим на них, не хотел быть хвастливым говоруном, как Нико. Но мы сблизились с ним, поскольку оба были новичками в прокуратуре. Вместе ходили завтракать, помогали друг другу составлять документы. Потом в результате национальных различий мы разошлись. После нескольких лет секретарства при председателе Верховного суда меня сочли достаточно подготовленным для работы в прокуратуре. Нико, как и многие другие, пришел туда, уже имея партийные связи. В своем избирательном округе он заправлял делами организации двоюродного брата Эмилио Тоннетти, уполномоченного по выборам в нашем округе. Тот и устроил его прокурором. Он был последним политическим выдвиженцем, которого Реймонд согласился взять в штат. Нико знал половину служащих муниципалитета и не упускал случая купить билеты на пикники и состязания по гольфу для сторонников своей партии.

Вопреки ожиданиям Нико оказался более искусным юристом, чем о нем думали. Он хорошо пишет деловые бумаги, хотя не любит сидеть в библиотеке, и убедительно выступает перед присяжными заседателями. Я наблюдал за ним много лет. В суде он держится как большинство обвинителей: неумолимый, придирчивый, ни тени улыбки и удивительная напористость, которую я иллюстрирую байкой про «Дело о климаксе», вошедшее в юридический фольклор. На прошлой неделе я рассказал ее Сэнди и Джейми, когда они спросили о последнем процессе, проведенном мной совместно с дель Ла-Гуарди.

Это случилось много лет назад, вскоре после того, как нас стали привлекать к работе над уголовными преступлениями. Однажды за неимением лучшего мы согласились взяться за одно гиблое дело об изнасиловании.

– Делягарди призвал к свидетельству потерпевшую, чернокожую Люцию Фаллон, – рассказывал я Сэнди и Кемпу. – Она служила в баре, в тот день закончила работу в четыре часа дня и собиралась идти домой, где с четырьмя ребятишками сидел ее безработный муж. Выходя, она столкнулась с Фредди Маком, который имел четыре судимости за изнасилования и грабежи. Они разговорились, и Люция согласилась, чтобы он подвез ее на своей машине домой. По дороге ответчик воспылал к новой знакомой страстью и, достав нож, добился того, что, судя по всему, само шло ему в руки. Судья Хол Лернер удалил из зала всех негров – осталось только десятка полтора белых среднего возраста. Они с любопытством рассматривали чернокожую леди, с которой обошлись не так вежливо, как она ожидала, садясь к незнакомцу в машину.

Мы с Нико потратили несколько часов, чтобы подготовить ее к даче показаний, но, кажется, безрезультатно.

В суде потерпевшая смотрелась неприглядно: неряшливая располневшая особа в помятом тесном платье, без умолку бормотавшая о том, какой ужас с ней приключился. Ее жалобы были скорее рассчитаны на мужа, сидевшего в первом ряду. Истица изложила совершенно новую версию происшедшего. Это хулиган, вышедший из бара под мухой, спросил, как проехать туда-то. Нико стал вникать в подробности:

– И что же сделал мистер Мак потом, миссис Фаллон?

– Это самое.

– Что именно, мэм?

– Что я говорила.

– Он вступил с вами в половое сношение, миссис Фаллон?

– Ага.

– Он ввел свой половой орган в ваше влагалище?

– Угу.

– Он держал в руке нож?

– Прямо к горлу приставил. Я чуть не померла со страху.

– Понятно, мэм.

Нико собирался было перейти к следующим вопросам, но я подал ему записку.

– Да-да, я упустил из виду, – сказал он. – У него был климакс, мэм?

– Чего-чего?

– У него, спрашиваю, был климакс?

– Нет, сэр. У него был «форд-ферлейн».

Делягарди даже не улыбнулся, однако судья Фаррагут так расхохотался, что нагнулся под стол, и один из заседателей буквально сполз со стула. Нико по-прежнему стоял как истукан и даже глазом не моргнул.

– Когда присяжные вынесли оправдательный вердикт, рассказывал я Сэнди и Джейми, – он поклялся, что никогда не будет выступать в процессе вместе со мной. Сказал, я умышленно внушил присяжным, что дело выеденного яйца не стоит.