Презумпция виновности

— Садитесь, Инга, — сказал Федор Григорьевич, с которым Инга почти не была знакома.

— Видите ли, Инга, — начала Нина Глебовна, — поскольку вы подали заявление о переходе к нам на постоянную работу, у нас возник ряд вопросов. Ведь речь идет о поступлении в штат в Академию наук! И мне, честно говоря, непонятно, какой вам резон идти в лаборантки, на техническую нудную работу после самостоятельного положения, которое вы имели в должности юрисконсульта. Может, вы убежали оттуда из-за каких-то неприятностей?

Инга оцепенела.

— К тому же вы не имеете ни малейшего понятия, что есть наука, а пришли к нам в сектор не как человек, который должен учиться, а наоборот, как наш наставник и учитель, а может, даже как прокурор или судья! Ваши выступления на семинарах — это же лекции ученого человека для нас, неучей!

— Извините, — сказала Инга дрожащим голосом, — я никого не собиралась учить. Я лишь по рекомендации Вадима Ильича излагала фрагменты своего анализа правовых аспектов, которые могли быть интересным и актуальным дополнением к тому, что делают социологи. Поэтому я стремилась дать как можно больше информации, чтобы показать, как продуктивны могут быть исследования на стыке наук…

— Какую такую информацию вы нам даете?! Вы говорите об управлении социальными процессами. Что вы имеете в виду, что в социалистическом обществе можно манипулировать поведением людей? В нашей стране, где все имеют записанные конституцией равные права, вы говорите о каком-то неравенстве..

Инга чувствовала, что у нее стынет кровь.

— Когда я говорю об управлении социальными процессами, я подразумеваю систему правовых норм, которые имеют устанавливающее, запрещающее, стимулирующее значение. Например, льготы работникам Крайнего Севера являются существенным стимулом для привлечения людей в этот район. Льготы, установленные для вечерников и заочников, играют большую роль в увеличении числа студентов в вечерних и заочных вузах. То есть можно сказать, что они в определенном смысле в этих сферах регулировали поведение людей. И если правовые исследования объединить с социологическими…

— Так, значит, то, что вы делаете, вы уже называете "исследованием"?! Написание реферата — это, по-вашему, исследование?! Вы же понятия не имеете, что такое исследование, а считаете себя уже ученым!

— Я отнюдь не считаю себя ученым пока. Уже одно то, что я поступаю на должность лаборанта, говорит о том, что я пока ни на что не претендую. Но ведь каждый же с чего-то начинает.

— Так кто же вам дал право выступать на научных семинарах пока? На семинарах научным сотрудникам не всегда времени достаточно, чтобы высказаться. А лаборанты должны сидеть за столом и заниматься технической работой!

— Но мои выступления на семинарах стимулировал и поощрял сам Вадим Ильич…

— А не считаете ли вы непорядочным сейчас все сваливать на вашего руководителя, когда его нет здесь!

— Но я не сваливаю ничего на него, наоборот. Я ему благодарна. Что в том плохого и неправильного, если он предлагал мне выступать на семинарах, где я могла поделиться своими знаниями и рассуждениями, в той области знаний, которые для Вас новые. Он считал, что всем будет интересно познакомиться с новыми аспектами тех проблем, которые вы изучаете…

— Нам не нужны новые аспекты, — крикнула одна из сотрудниц с ироническим смешком. — Нам бы со старыми справиться. Да к тому же известно, что еще Хрущев сказал, что у нас слишком много юристов. Так что, им теперь всем в социологию податься?!

В комнате раздался смех.

— Скоро отчеты писать по хоздоговорным работам, только бы уложиться в срок, а тут новые аспекты, — сказал кто-то.

— А скажите, Инга, — вставил все время молчавший Федор Григорьевич, — вот вы уже более двух недель ходите на работу в отсутствие Вадима, и никто не знает, чем вы занимаетесь. Почему вы ни разу не подошли ни к кому, например, к Нине Глебовне, и не попросили, чтобы вам дали какую-то работу?

— Но я загружена работой, — ответила Инга, совершенно подавленная таким недоверием. — Вадим Ильич дал мне ряд поручений, на выполнение которых и потребуется не меньше месяца.

— Я, например, не знаю ни о каких поручениях, которые бы вам дал Вадим, — вставила Нина Глебовна.

— Но я могу показать, что я делаю, — сказала уже со слезами на глазах Инга.

— Похоже, — продолжала Нина Глебовна, не слушая Ингу, — что вы считаете, что для нас важнее просто смотреть на вас. Вы ведь у нас "самая красивая", не так ли?!

От этих слов Инга почувствовала тошноту и страшное головокружение. Она выскочила из комнаты и побежала в туалет. Упершись руками в умывальник, она хотела освободиться от каких-то, как ей казалось, нечистот, которые сдавили горло. Но очищения не наступало. Тут в туалете появилась Валентина Петровна, — заведующая соседним сектором, немолодая полнеющая женщина, и, увидев, что Инге плохо, быстро принесла стакан воды и валерьяновые капли. Напоив Ингу, она взяла ее под руку и привела в свой кабинет. Там, усадив ее на стул, она спросила:

— Уж не беременна ли ты, деточка?