Презумпция виновности

И только сейчас заметил, что на той же асфальтовой площадке стоит еще одна машина – неприметная белая «шестерка». Ее тут тоже никогда не было. Значит, в его квартире кто-то остался. Приезжали на двух машинах.

– Да что такое происходит?..

И вдруг рука его нащупала в кармане еще теплый предмет.

Сашка вытащил руку, посмотрел на телефонную трубку и включил функцию набранных номеров. Последним вызванным абонентом там значилось: «Sopyan».

Четвертое универсальное Сашкино правило работало безукоризненно. Не было еще случая, чтобы оно дало сбой.

Глава шестая

Разговор о Сопьяне зашел сразу, едва машина тронулась с места. Желябин, уже зная, что к его пояснениям добавится еще минимум пятьдесят процентов информации, говорил:

– Сопьян Михаил Михайлович… Тридцать пять лет… Ранее не судим. В пятом таксопарке работает с девяносто девятого года, характеризуется положительно. Спиртное употребляет только по праздникам…

– Последнее не положительный момент в характеристике, а, скорее, отрицательный. Я подсчитывал как-то на досуге, – мягко перебил Кряжин. – У нас шестьдесят четыре праздника в году, не считая дней рождения каждого гражданина России и дней рождения его родственников. Набегает что-то около семидесяти, так что Сопьян пьян, простите за каламбур, каждый пятый день. Дальше, майор.

Место жительства, регистрации… семейное положение… Связи – половина штата таксопарка.

Кряжин добавил, что Михаил Михайлович частенько выезжает на природу на служебных авто, любит дальние рейсы, попутчиков не боится, потому что ездит с отверткой и ножом под сиденьем.

– А это номер его мобильного телефона. – Вынув свой, советник набрал цифры по бумажке. Некоторое время он слушал длинные, как вой волков в полнолуние, гудки, потом в трубке что-то щелкнуло, хрястнуло, и бесшабашный голос ему ответил:

– Алло! Я слушаю.

– Сопьян, я от Сани Пикулина. Мне в Москву нужно, а он дал мне номер и сказал, чтобы я позвонил.

– Ты где сейчас? – не подумав и секунды, поинтересовался сменщик Пикулина.

«Некрасова, рядом с библиотекой!» – заметив вопросительный взгляд следователя, прошипел скороговоркой Желябин, и Кряжин сказал:

– Я на Некрасова, рядом с библиотекой. Тут «Волга» черная чья-то стоит уже часа два…

– Сейчас подъеду, – сказал Сопьян и через минуту действительно подъехал. – А ты знаешь, сколько до Москвы?

– Знаю, двести сорок километров.

– Не, по деньгам? – уточнил сменщик. И тут же стал проявлять признаки суеты. Пока он болтал с мужиком, кто-то сел на сиденье рядом с ним, а когда Сопьян сунул руку под сиденье, там уже были другие руки.

Клац! Клац!

– Это что за дела? – спросил Сопьян, разглядывая свои запястья, украшенные наручниками.

– Не шуми, – попросил Кряжин. – Я из прокуратуры. В Москву не поедем. Пока, во всяком случае. Садись на пассажирское, я сяду за руль. Просто слушай и запоминай…

– …нет, звонить мы не будем. Говоришь, Санек сидел? Вот видишь, а ты говоришь – позвоним… Вы, вообще, часто перезваниваетесь? Вот видишь… Мы, Миша, будем ждать. Сунем свой ковер нетерпения в сундук ожидания и начнем считать секунды.

– План горит.

– Я решу вопрос с Илюшиным. Будем считать, что сегодня ты за рулем, но выходной.

Наручников на Мише давно не было, но он до сих пор тер запястья. Все, что ему теперь оставалось, это слушаться и повиноваться. Сначала повиноваться не хотелось, но этот высокий паренек, тот, что помоложе следователя из Генеральной, но и не их, не холмский, а третий, вдруг взял его за воротник свитера, подтянул к себе, а потом, гад… сунул пальцы в его ноздри и так больно стал поднимать вверх, что…

И при этом никто даже не думал его останавливать. Лишь этот, Желябин, кажется, удивленно так посмотрел… И не столько возмущался бесчеловечностью обращения, сколько дивился ловкости приема.

В итоге ничего плохого сделать не успел, а запястья уже исцарапаны, ноздри распухли.

Запугали до такой степени, что даже оставили его одного. Сказали: «Как позвонит Пикулин, сразу звони по этому телефону». И этот, самый старший из них, даже написал белым маркером на черной панели: 89439… Дальше Сопьян не запомнил, как ни старался. Теперь, чтобы позвонить, обязательно на панель посмотреть нужно. Как теперь этот номер с панели оттирать – одному богу известно.

Сказали – за каждым движением твоим и каждым словом следят извне. А сами уехали. Разбой, натурально. А все потому, что не нужно было ему в самом начале разговора заявлять: «Вы там у себя в столице беспредельничайте, а здесь вам вязы есть кому свернуть». Надо было не говорить.

Санька позвонил, и Сопьян, посмотрев на панель, быстро перезвонил. 89439… и еще шесть цифр.

Откуда извне?.. Лажа какая-то, ей богу. Как они могут следить за каждым словом? За движением – понятно, но за словом-то как? Извне…

С другой стороны – на Аллаха надейся, а верблюда привязывай. Бывший зэк чего-то натворил, а ему отвечать? Охота была…