Презумпция виновности[ЧЕРНОВИК]

Дождавшись, когда он отойдет, она подтянула ноги к груди и попыталась постучаться лбом о коленки. Дура! Она только что чуть не попросила его никуда не ехать.

Стоять, прижавшись друг к другу, было не только приятно, но и как-то привычно, поэтому Соня почему-то успела забыть, зачем она здесь и о противостоянии, которое они с Даниилом устроили. Наверное, этот вечер слишком выбивался из их привычного общения, что теперь Софья сама не могла понять, что будет дальше, и к чему, в конце концов, все приведет. Но то, что их сегодняшнее общение ей понравилось, тут и говорить нечего...

— Держи, - ей в руки опустилась холодная креманка с ванильным пломбиром, присыпанным шоколадной крошкой и несколькими ягодками малины. - И подвинься.

Соня молча потеснилась, пуская его на свою лежбище, хотя в метре стоял второй совершенно свободный шезлонг. Ерзая, чтобы устроиться удобнее, она сползла немного ниже и оказалась полулежащей на Данииле. Его такая позиция, похоже, совершенно устроила, потому он протест на использование себя в качестве подушки не выразил, наоборот, ещё и рукой сверху придавил.

— Ты малину любишь? - Софья сосредоточенно изучила содержимое вазочки и недрогнувшей ложкой отгребла ягоды к противоположному краю.

— Да. А ты?

— Не-а, - получив своеобразное "добро" девушка аккуратно, по одной, перебросила малинки в его посуду.

— А что ещё из еды ты не любишь?

— Мёд, - Соня задумалась. - Ещё терпеть не могу брюссельскую капусту.

— Ясно, - пока она вспоминала, он собрал верхний слой мороженого, в котором было наибольшее содержание шоколада, и переложил его Золотцу. - Бартер.

— А процент за посреднические услуги?!

Дан добавил в её креманку ещё ложку мороженого.

— Все, спасибо. А ты что не любишь?

— Я полностью всеяден.

— Ммм... - больше она ничего не добавила, смакуя сливочное лакомство, растекающееся по нёбу холодной сладостью, сменяющейся чуть горчащим привкусом подтаивающих крупинок шоколада. Правда, от ледяного стекла замерзли пальцы, но было так вкусно, что на это она не обращала внимания. Да и поставить некуда, разве что Даниилу на живот, но он вряд ли одобрит.

— А ты помнишь ещё советское мороженое в вафельных стаканчиках? - сам он сладкое не особо любил, поэтому, выловив ягоды, задвинул вазочку под шезлонг, чтобы случайно не наступить.

— Угу, - из-за того, что во рту у неё была ложка, получилось немного невнятно. Чтобы получить более информативный ответ, пришлось немного подождать. - Я не настолько соплюшка, чтобы не помнить.

— Давай баш на баш? - раз руки освободились, то теперь вполне можно было вволю обнимать и тискать Золотце, тем более, что она против не была. Но сейчас точно насторожилась, даже в мороженом ковыряться перестала.

— Ты о чем?

— Расскажи свое первое воспоминание. Вообще самое первое, из глубокого детства, - для чего ему это, Даниил и сам бы не ответил, но очень хотелось узнать о Соне что-то такое, о чем не знает больше никто.

— Глупость какая-то... Зачем?

— Просто хочется.

Девушка пожала плечами, но говорить не спешила.

— Ладно, тогда я первый. Мне было года четыре, когда мама привезла купаться на пляж Спортивной набережной, - заметив, то она перестала есть мороженое, Дан забрал у неё посуду и поставил к своей. - Обычно там мелководье проверяли на предмет морских ежей, а тут не досмотрели.

— Ты на него наступил? - Соня запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Угу. Вот это и помню. Честно говоря, сильнее всего испугался, когда тетеньки в белых халатах начали хватать меня за пятку. Остальное уже смутно. Мама даже сохранила в какой-то коробочке вытащенные из меня обломки игл.

Софья вернулась в нормальное положение и притихла. Она почему-то не смогла представить Даниила ребенком. Вот вообще. Но испуганного маленького мальчика стало жалко.

И очень не хотелось рассказывать свою историю, но это будет нечестно, он же поделился. Да и нет в её воспоминаниях ничего такого, просто немного интимно, вот так делиться тем, что важно только для тебя.

Пауза затягивалась, и Соня, раздосадовано вздохнув и передернув плечами, заговорила.

— У нас возле дома росла старая черешня. Ягоды были крупные, сладкие и почти черные. Когда она отцветала и начинала осыпаться, я представляла, что это идет снег. В Душанбе он и зимой-то быстро тает, поэтому все пыталась слепить из лепестков снежки... А мама ругала за испачканное этими цветами платье, - она снова замолчала, как-то отрешенно глядя на мерцающий красный огонек спутника, пролетающего высоко-высоко над ними. - Ничего героического, не знаю, почему мне это запомнилось.