Презумпция виновности[ЧЕРНОВИК]

В спальне её не было. Не то, чтобы это сильно удивило - все-таки ещё не поздно, нет и одиннадцати, последние несколько дней он возвращался ближе к полуночи. Но и в остальных комнатах Соня не встретилась. Ещё раз пробежав по всем помещения, Дан почувствовал, как сердце начало колотиться громче и сильнее. Из квартиры она не выходила - охрана бы сразу предупредила, но тогда куда могла деться?!

О балконе почему-то вспомнил только через несколько минут, когда почти решил, что каким-то образом Золотце проморгали, и уже хотел устроить тотальные репрессии.

Девушка сидела в шезлонге, свернувшись клубком и почему-то укрытая теплым одеялом. Это при том, что на улице градусов двадцать пять.

— Сонь, ты чего? - Астахов осторожно присел рядом с ней, коснувшись распущенных по плечам гладких волос.

— С тобой все в порядке? - только услышав его голос, Соня подняла голову, но к нему не повернулась, предпочтя прижаться щекой к мужскому плечу.

— Да что со мной сделается... Ты плохо себя чувствуешь?

Как-то странно она и говорила, и вела себя. Слишком тихо и как-то пришибленно. И в глаза не смотрела.

— Сонь, - чтобы добиться ответа, пришлось слегка тряхнуть её за плечи.

— Все хорошо, - но скорчилась ещё сильнее, разве что вытащила руки из-под пледа, крепко обхватывая Дана за пояс. - Расскажи, как все прошло.

— Нет, пока не объяснишь, что с тобой такое, - надо же столько лет прошло с тех пор, как помогал матери с Димкой, но движение, которым проверял у брата температуру, получилось на автомате. Лоб был прохладным и чуть липким. А вот щеки - влажными. - Почему ты плакала?

Хотелось уже выковырять её из этого гнезда, в котором Золотце окопалась, и нормально устроиться на кровати, но пришлось вытянуться рядом, потому что покидать насиженное место девушка не спешила.

— Я не плакала... - а сама, отбросив плед, чуть ли не обхватила его всеми конечностями. И Дан вряд ли уловил бы, что она почти незаметно проводит ладонями по его телу, словно проверяя, все ли с ним в порядке. Да нет, точно бы пропустил, если бы минуту назад не занимался тем же самым.

— У тебя что-то болит?

Отрицательное покачивание головой он не видел, но почувствовал подбородком, к которому Соня прижималась щекой. Все ещё влажной и, если включить свет, наверняка покрытой красными пятнами.

— Тогда почему ты плакала? - может, настолько испугалась? Но Золотце девочка храбрая, каким-то там придурком, вынырнувшим из прошлого, не напугаешь. Наверное.

— Плачут красиво и незаметно, а я ревела, - она фыркнула и вытерла лицо о его рубашку. - У меня был острый приступ жалости к самой себе, но уже прошел. А теперь рассказывай, как прошла ваша беседа.

Гораздо с большим интересом Дан выслушал бы, в связи с чем она так себя жалела, но ведь не скажет. Не из вредности, просто посчитает это незначительным.

— Все ещё не хорошо, но уже нормально, - врать придется, и тут никуда не денешься, потому как обрисовывать реальное положение дел он не собирался. Пусть Соня ещё не знает, что завтра уже станет мужней дамой, но он и сейчас несет за неё ответственность, так что разница невелика. Да и вообще идея с женитьбой для Дана пришла как-то вполне естественно, и отторжения не вызвала. Понятное дело, что ЗАГС он никогда не рвался, но с некоторых пор Золотце видел исключительно в роли супруги. Останется только потом убедить её, что это не хитрый ход по попытке лишить независимости, а закономерное развитие их отношений. Без скандала, скорее всего, не обойдется, а развод он ей все равно не даст, так что придется немного перетерпеть и, для верности, Сонин паспорт завтра не пачкать, ограничиться своим и свидетельством...

— Что он хотел? - девушка выползла пониже, стряхнув плед на пол.

— Увидеть тебя.

Если быть совсем въедливым, то это правда.

— Зачем?

— Вот этого он не рассказал, - не вставая, Дан стянул пиджак и отправил к пледу. Так и лежать удобнее, и Соне проще расстегнуть его рубашку. Правда, делала она это осознанно или просто потому, что руки тянулись по привычке, непонятно, но это и не главное.

— Знаешь, я даже не ожидала, что так запаникую, когда его увижу, - добравшись до обнаженной кожи, Соня прижалась щекой к его груди, чуть щекоча губами, когда заговорила. - Как будто мне снова семнадцать...

— Это нормально, просто ты же никому не рассказывала? - она отрицательно качнула головой. - Вот видишь... Нельзя такую дрянь хранить в себе.

Софья поджала губы и недовольно засопела, но уже через несколько секунд, страдальчески вздохнув, заговорила. Правда, так тихо, что приходилось напрягать слух.