Презумпция виновности[ЧЕРНОВИК]

Нет, серьезно, она бы поняла, если бы Даниил сделал это только ради её защиты. И была бы благодарна. После того, как пару часов проревела бы втихую. Но говорить "люблю" и так поступать... Это выше её понимания.

Слишком часто кто-то другой решал за неё, что Софья будет делать, как жить... Приемные родители решили, что лучше будет ей расти в интернате, раз уж не складываются отношения в семье. С Маратом чуть понятнее - ему было плевать на саму Соню, но он был под впечатлением от её игры. Единственный плюс - он хоть в душу не лез, зато решил, что она, эта душа, ему принадлежит. Кирилл, посчитавший, что, продав её, защитит. От чего?! Теперь ещё и Дан.

И все, наверное, от большой и незамутненной любви.

— Мы обязательно придумаем, что делать дальше, - его шепот был тихим и ласковым, но от этого только больше хотелось или заплакать, или все-таки взяться за скалку. Раз уж теперь имеет на это все права. - Дай посмотреть, что у тебя с рукой.

Надо же, даже не заметила, что спрятала стиснутую травмированную кисть, не обращая внимания на боль.

— Не нужно. Само пройдет, - несмотря на всю обиду и непонимание, вставать не хотелось. Какой он ни диктатор, но от одного этого любовь не пропадает.

— Не упрямься, я доверил тебе вправить мне колено, когда мы были в гораздо худших отношениях, - расшевелить Золотце все не получалось и это реально настораживало. Она не из тех, кто демонстративно дуется или закатывает истерики. Наоборот, если что-то не устраивает, делает все, чтобы изменить ситуацию. И эта её апатия, когда, вроде, и обнимает, а сама настолько далеко, что не достучишься, уже пугала.

Девушка равнодушно пожала плечами и показала посиневший палец.

— Ничего страшного, на мне быстро заживает.

— Все равно нужно показать врачу. Утром заедем, пусть посмотрят, вдруг там трещина в косточке.

Возражать она не стала, почему-то было все равно, есть там перелом или нет, внутри было больнее. Наверное, у неё сердце расположено неправильно, ну, или, как вариант, от такой новости мгновенно развилась язва желудка, потому что неприятные ощущения сконцентрировались в "солнечном сплетении". Такое впечатление, что она залпом выпила пару стаканов ледяной воды, и теперь изнутри покалывало, обдавая холодом.

— Я хочу спать.

Вранье, конечно, и оба это знают, ведь не сможет сейчас уснуть. Но и ворочаться не будет, просто замрет и начнет думать-думать-думать...

— Идем, - хотя они и не договорили, да и вообще все прошло как-то совсем не так, как ему виделось, Даниил решил сегодня больше не давить. Спасибо, ему и так уже прилетело намного больше, чем можно было предположить.

— Что нужно сделать, чтобы брак тебя радовал? - судя по тому, как она замерла, мышкой затаившись под его боком, говорить Золотце пока не планировала.

— Давай я немного приду в себя, тогда и отвечу, - голос был совсем тихим, но абсолютно не сонным.

— Только не молчи, хорошо?

Но именно безмолвным кивком она и ответила.

Как Соня и подозревала, даже через полтора часа, когда Дан, наконец, уснул, у неё не было ни в одном глазу. Закон подлости какой-то... Сразу захотелось повертеться, но приходилось лежать неподвижно - если он проснется, может попытаться снова как-то объяснять, что-то говорить... А ей не хотелось ничего этого слышать, надоели уже слова. Но и действия у него это вообще за гранью всего, наверное, если бы захотел показать, что её мнение для него ничего не значит, лучшего способа придумать бы не смог.

Но самое интересное, она не сомневалась, что он её любит. Вот знала это, и все тут. И сама любила до такой степени, что не понятно, чего больше хочется - все-таки не заострять на этом внимания, чтобы окончательно не разругаться или взять его шею и хорошенько так потрясти, может, тогда дойдет, что так делать нельзя. Хотя второе намного более трудно осуществимо, она его физически тряхнуть не сможет, но и мириться с первым тоже нельзя. Потому что её не прельщала участь фарфоровой куклы, которой восхищаются, которую ценят, шьют ей наряды и обращаются подчеркнуто-бережно, упаковывают в несколько слоев бумаги, чтобы не разбилась, а потом снова ставят на полочку. Лучше уж скандалы, чем этот милый цивилизованный ад.