Презумпция виновности

– Его здесь не было! – вскричала она. – Эти двое вломились, один стал требовать драгоценности, а второй сказал: «Посмотри на нее и на стены. Какие здесь могут быть драгоценности?» Пригрозили мне, что убьют, и вышли… Здесь не было Саши!..

Близилась истерика, подтверждающая факт того, что Саша был здесь, и Кряжин, который теперь уже никуда не торопился, переключился на Желябина, рвущегося что-то сообщить руководителю следственной бригады.

– «Мерседес» темно-синий, это правда. Молдинги есть, антенна никелированная, – забормотал, словно диктовал текст машинистке, майор. – Насчет решетки радиатора и щеток на фарах ничего сказать не могу, потому что машина уже уезжала. Однако она без номеров – раз, и у нее никелированная насадка на выхлопной трубе – два.

Лишняя примета. Никелированная насадка. Только что толку от особых примет, если они в этом заколдованном городе не работают? Иномарка вот уже скоро четверть часа как отъехала от дома, в это же время прозвучала команда на «Перехват», однако в этом пятидесятитысячном городе никто из сотрудников милиции ее просто не видит. Или не хочет видеть…

– …Черт их побери!.. – взорвался советник, доселе сохранявший спокойствие. – Желябин, в Москве, в девятимиллионном городе, не считая вьетнамцев, гастарбайтеров из Украины и армии представителей Закавказья, машину находят в течение получаса!.. Ее угоняют в Сокольниках, а через тридцать минут ее вместе с водителем берут на другом конце города в Тропарево! Почему в этом поселке «трехсотый» «мерин» гоняет по улицам, а ГИБДД этого не видит?

– Может, действительно не видит? – предположил, усаживаясь в кресло, Сидельников.

Женщина продолжала молчать, и это упрямство советника стало беспокоить. Странно, но беспокойство было не похоже на то, какое он испытывал всякий раз, когда сталкивался с глупым людским желанием отрицать очевидное.

– Я расскажу, как было дело, – заявил он, откидывая с дивана покрывало ровно настолько, чтобы сесть. – К вам пришел Пикулин и находился у вас ровно столько времени, сколько понадобилось его преследователям, дабы понять, что он у вас. Потом они приехали и стали ломать дверь. И выломали ее, но было уже поздно, потому что Пикулин спрыгнул с балкона и убежал. – Согнувшись пополам, Кряжин упер ладони в колени и в упор стал рассматривать лицо женщины. – Вас же они не тронули. Вы им не нужны. И сейчас, когда я прошу вас начать говорить, вы с ослиной несговорчивостью пытаетесь продемонстрировать мне свой шок и, как следствие, невозможность говорить правду. Тогда мы поступим так, как должны были поступить с самого начала.

Выпрямившись, Кряжин показал пальцем на Таньку:

– Доставить в ГУВД. Вызвать врача. Разговаривать, видимо, придется там. Коль скоро это ее устраивает…

Она не верила, что такое возможно. А как же квартира? Вещи как?

Пройдясь вдоль стеллажа, советник провел пальцем по корешкам книг. Они стояли здесь тесным строем в количестве целого батальона, и было очевидно, что хозяйка расставляла их здесь не для интерьера, а с любовью.

Кафка… Есенина шесть томов… Жорж Санд… Дюма.

Маяковский полкой ниже (скорее, для противопоставления Есенину, нежели для чтения ради удовольствия), Лондон… Верн.

Карнеги (неудивительно, если посмотреть на мнительную, вероятно, необщительную хозяйку), Брэгг (ей-то зачем заботиться о фигуре, там и так явный недобор!). «Как стать богатым» какого-то Валлейтайна.

Разносторонний человек, нечего сказать.

«Ну, и как им стать?» – Кряжина всегда занимал этот вопрос, и он всякий раз находил на него ответ, листая многотомные уголовные дела. Благодаря этим томам советник знал тысячу способов стать богатым, но ни один из них не гарантировал владения богатством до наступления естественной смерти. Видимо, некий Валлейтайн знал тысяча первый, который гарантировал.

«Можно стать состоятельным человеком, – писал автор, и его труд чуть подрагивал в любознательных руках следователя, – быстро, не обходя закона и не оставляя после себя горы долговых расписок, векселей, судебных исков…»

– Она одевается?

– Да, – отвечал ему за спиной Сидельников, и Желябин отмечал, что муровец становится невыносимо болтливым.

«Познайте интересы людей, окружающих вас, и используйте их в своих интересах. Каждого вокруг вас занимают мысли о деньгах, только о деньгах и ни о чем другом, кроме денег. Для того чтобы заставить людей не аккумулировать у себя деньги, а безропотно избавляться от них в вашу пользу, существует много способов…»

Так-с. Все ясно. Это не одна тысяча первый способ. Это общий принцип, на котором построена тысяча старых. Начинает попахивать «особенной частью» Уголовного кодекса, особенно тем ее разделом, где говорится об имущественных преступлениях. Мошенничество, мошенничество и ничего, кроме мошенничества, – вот то, что занимает мысли Валлейтайна и, очевидно, этой женщины. Последнее вероятно, а не факт, ибо фразы подчеркнуты карандашом, и не известно, с какой целью. Не исключено, чтобы лишний раз убедиться в том, что нет ничего выше чувств и ниже денег.