prhe

  Второй час подряд наблюдаю, как Сирена телекинезом пытается двигать книгу, лежащую на столе. Учитывая, что три дня назад русалка могла одним мановением руки спокойно поднять десяток таких книг, это было странно. На лицо резкое уменьшение магического дара, но есть и хорошие новости - Сирена постепенно приходит в норму, физическое состояние существенно улучшилось, алави вместо того, чтобы валяться на кровати и пить травки, приносимые ее сородичами, теперь резво бегает по Фалнору. Естественный отбор оставил Сирену в живых, она оказалась сильной особью в отличие от четырехсот ее сородичей. Во время войны с американцами произошел исход полутора тысяч алави на сушу, сначала командование запаниковало, едва не нанесли по морским жителям удар. Немного погодя выяснилось, что мы заполучили в свое распоряжение хороших союзников, правда треть из них воссоединилась, как говорит Сирена, с Мировым Духом. Земные патогены аборигенов весьма опасны - альфары частенько откидывают коньки после заражения каким-нибудь ОРВИ, зато санхейли, эти ящерицы, куда выносливее остроухих. С чешуйчатыми проблем вообще не возникало, хотя тоже странный народец...

  - Тебе не надоело?

  Мое терпение закончилось и я, наконец, прервал колдунью.

  - Я пытаюсь узнать, что произошло.

  - С тобой произошло? Я отвечу - ты выздоровела.

  - С точки зрения людей - возможно, с точки зрения алави - я больна. Силой с каждый день труднее управлять, но это не самое плохое. Много хуже ослабление связи с Душой Мира. Я почти ее не слышу.

  - Может оно к лучшему? Последний раз во время подключения к своему астралу ты чуть умом не тронулась.

  - Глупый ши роа лу, ты не понимаешь, о чем говоришь! - резким тоном возразила водоплавающая. - Ради выживания алави готовы терпеть много лишений, но утрата связи с Миром худшее для нас. Последнее, что я слышала, это были крики ужаса и агонии... Я становлюсь чужой для Элетаана.

  - Выше нос! Может мне никогда не понять вас до конца, быть глупым ширлау тоже неплохо. Кстати, а что это означает?

  - Пустой, неодаренный, те, в ком нет ни капли жизненной силы. - Звучит так, будто мы какие-то неполноценные. Ну, нет в нас магии, чего такого? Виновата природа, а не мы.

  - Но я-то живой, сердце бьется, кровь течет по жилам, я ем, сплю, дышу. Видимо эта твоя жизненная сила не самое главное.

  Сирена пожала плечами.

  - Может ты и прав. Все равно только с вами у алави есть надежда на будущее...

  - Ты способность колдовать утратишь полностью?

  - Нет, но сил хватит только на это, - книга из городской библиотеки Фалнора слегка сдвинулась с места. - Я рассказывала про ветра магии?

  - Что-то припоминаю... типа энергия, позволяющая творить всякое колдунство. Маги могут чувствовать эти потоки и управлять ими. Мы же, земляне растворяем ману вокруг себя, не давая вам чары наводить...

  - Это не все. В последние дни поменялось многое... ветра магии ослабели настолько, что творить сложные заклинания сумеют очень немногие. Я думаю, ваше атомное оружие испепелило Небесный Храм и Наместника вместе с ним. Другого объяснения нет. До вашего пришествия подобное считалось абсолютно невозможным... что Живые Боги бессмертны, эта истина не подлежала сомнению.

  - Тогда чего возмущаться? Мы в одночасье убили врага алави, теперь живите в свое удовольствие и ни о чем не беспокойтесь.

  - Если б все было так просто... Наместник не единственный враг, демон Нахат никуда не делся.

  ***

  Где-то под песками Да-Рана.

  Смерть десятков миллионов разумных существ и последующее ослабление магических ветров на Асшане заметили не только смертные, но и тот, кто ждал подобного шанса последние полторы тысячи элетаанских лет. Им был падший темный бог, покоившийся на Элетаане со времен Великой войны, когда-то в его владениях находились целые миры, миллиарды смертных поклонялись только ему, Нахату Искажающему Плоть. Но, все хорошее рано или поздно заканчивается, как заканчиваются и времена величия отдельно взятых божеств. Вскоре после поражения его имя было забыто и кануло в забвение, однако Нахат сумел выжить благодаря изворотливому уму и хитрости, хоть и ослабел на десять порядков, превратившись в демона, пускай очень сильного.