При чем здесь любовь?

Если рассматривать людей как один из многих биологических видов, то они заслуживают следующее описание: они являются млекопитающими большого размера с большим объемом мозга; двуногие с длинными конечностями; самцы в большинстве своем крупнее самок. У мужских особей есть волосы на голове, на лице, в подмышках и в паховой области, но кроме этого они практически безволосы. У них сравнительно большой пенис и маленькие яички, которые легко заметить со стороны. У женских особей есть жировые отложения в области груди, волосы на голове, в подмышках и в паху. Как специалист, изучающий приматов, наблюдая за обезьянами, я сделала вывод, что у человеческих женских особей нет никаких внешних признаков овуляции, таких как красный зад у шимпанзе и павианов. Но у женских особей человека окончание цикла проявляется видимыми кровяными выделениями из влагалища; эти выделения прекращаются в среднем возрасте, что означает, что репродуктивный период у них ограничен. Когда женские особи зачинают, обычно это один ребенок. Человеческие детеныши чрезвычайно зависимы с момента рождения, им требуется уход в течение первых нескольких лет жизни, и, по-видимому, оба родителя вовлечены в заботу о нем. В отличие от многих млекопитающих, человеческие отпрыски остаются зависимыми от родителей в плане укрытия и еды на протяжении юного возраста и держатся рядом даже став взрослыми.

Описание, подобное этому, я бы дала новому виду обезьян, который я только что открыла в лесах. Я выделяю эти черты, потому что, будучи знакомой с другими приматами, я знаю, что это те детали, которые отличают нас от других человекообразных обезьян, по крайней мере в плане физиологии. Некоторые из этих черт естественно связаны с сексуальностью человека, и поэтому они – наше единственные физиологические подсказки в плане естественной сексуальной биологии нашего вида. То, как современные люди проявляют свою сексуальность в повседневной жизни, необязательно предполагает, что наши действия продиктованы лишь зовом природы, – культура и общество направляют и формируют нас самыми различными способами, неизвестными нашим предкам. Но в каком-то смысле части нашего тела все еще говорят на языке естественного отбора – некоторые черты нашего вида существуют, потому что когда-то давно, как и сегодня, они стали результатом естественного отбора, чтобы помочь нам передавать свои гены. Поэтому антропологи потратили много усилий, пытаясь увязать эти черты в логичную историю человеческой эволюции. Тем не менее по сей день не существует ясной картины того, как сформировалась наша сексуальность.

Чувство общности

Хотя мы и не знаем точно, как наши предки проявляли сексуальность в повседневной жизни, мы знаем, что они были социальными животными, жившими во взаимодействующем сообществе. На самом деле почти все приматы являются социальными животными. В отличие от многих других млекопитающих, приматы обычно живут в группах и плотно взаимодействуют друг с другом. Они соприкасаются, расчесывают друг друга, сидят рядом и постоянно общаются. Мы предполагаем, что наши предки вели себя таким же образом, существуют также палеонтологические доказательства в поддержку этой идеи. В 1978 году группа, нашедшая Люси и давшая ей название Australopithecus afarensis, обнаружила скопление костей, представляющих по крайней мере 13 индивидов вида afarensis. Это сообщество ископаемых, может быть, и не жило вместе и не умерло одновременно, но было бы большим совпадением найти нескольких индивидов в одном месте спустя долгое время после их смерти, если они не общались каким-либо образом. Вопрос сообщества важен для понимания нашей сексуальности, потому что, как и у всех животных, наша система брачных отношений встроена в более широкую социальную систему. Проживание в группах и члены, составляющие группу, определяют возможности для вступления в половые отношения. Большая группа означает большое количество возможных половых партнеров, тогда как маленькая группа ограничивает выбор партнеров. Если мы будем основываться на разумном предположении, что наша история – это история проживания в группах, в каких группах мог бы жить наш вид?