При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века

Другим важным качеством, которое должно быть свойственно государю, является Страх (Peur), ибо без него можно легко свернуть с истинного пути. Страх дурного поступка должен помочь Карлу Смелому сохранить трон своих предков в «чистоте», не очернить их имени[84]. Этого не сумел сделать Соломон, унаследовавший трон Давида, сражавшегося с врагами Бога (ennemis de Dieu). Давид стяжал славу и любовь Господа, которая перешла и к его сыну. Но Соломон, «опьяневший» от полученных в результате благ, забыл Бога, т. е. потерял страх. Однако из любви к его отцу Всевышний наказал не сына, а его наследника, который предпочел совету старых и мудрых (conseil des vieux et des sages) совет молодых (des joveneurs)[85]. Объявление страха одной из спасительных добродетелей отнюдь не ново в политической мысли Средневековья. Например, Коммин видит в нём проявление определенного прагматизма и мудрости правителя[86]. Обращает на себя внимание не только то, что государь должен иметь страх перед дурным поступком, но и следовать совету именно старых и мудрых. Благой совет старых в этом случае противопоставляется дурному совету молодых. Очевидно желание Шатлена подчеркнуть, что мудрость приходит с возрастом, т. е. с приобретением опыта. В другой части наставления эта идея выражена яснее. Шатлен убеждает герцога в возможности преодоления опасности, лишь полагаясь на совет мудрых и опытных благодаря возрасту людей (expers de eage)[87]. Для традиционного христианского сознания мудрость являлась высшей степенью знания, получаемого человеком благодаря обучению. Однако эта категория предполагала как мудрость «практическую» (т. е. проявляемую в земных делах), так и духовную, благодаря которой человек добивается спасения[88]. Возможно, характеризуя добрых советников как старых и мудрых, Шатлен пытается показать наличие у них этих двух элементов мудрости.

Возвращаясь к библейскому примеру, приведенному автором, нельзя не заметить, что по иронии судьбы, хотя и с некоторыми отступлениями, он оказался пророческим. Кто этот Давид, спрашивает Шатлен, который своими трудами и усердием укрепил трон? Это герцог Филипп Добрый.

А кто этот Соломон, получивший в наследство мирное и процветающее государство? Это герцог Карл Смелый. Шатлен просит его не следовать примеру Соломона, забывшего Господа и вступившего на путь порока, иначе его государство погибнет[89]. Шатлен умер в 1475 г., не дожив двух лет до крушения Бургундского принципата. Что бы он написал тогда о Карле Смелом? Оправдывал бы он его, как Оливье де Да Марш[90], или возложил бы на него всю ответственность за несчастья, постигшие Бургундский дом, как поступил ученик и преемник Шатлена Жан Молине[91]?

Следующим персонажем видения, представленным герцогу, является Ревностное Желание (Aigre Desir), которое должно компенсировать страх, ибо если государь чрезмерно ему предается, то рискует впасть в порок – стать трусливым[92]. Поэтому приличествует герцогу иметь Стремление к чести (Convoitise d’honneur), Благородство устремлений (Noblesse de courage), Высокое намерение (Hautain Propos), Жажду совершать благодеяния и жить славно (Ardeur de bien faire et de glorieusement vivre)[93]. Всё это, несомненно, поможет ему совершать славные и полезные деяния: славные для государя и полезные для подданных. Для чего ему просто необходимы Разнообразные Размышления (Diverses Cogitations) и Глубокие Раздумья (Parfonde Pensee)[94]. Уберечь государя от совершения дурных поступков, наряду со Страхом, призван Стыд (Vergongne). Но не тот стыд, поясняет Шатлен, который испытывает человек уже после проступка, а «поучительный» (instructive) стыд, предупреждающий его от этого, указывающий на пороки других[95].