При невыясненных обстоятельствах

И хотя для Гурова запись Качалиной не была неожиданностью, он болезненно поморщился и сразу поднять взгляд на Веру не сумел. «Не красна девица, не вчера родился, убери с лица брезгливость, чистоплюй, — отдавал быстрые команды Лева. — Не найдешь нужных слов — потеряешь девчонку, а она может помочь. Сделай шаг первым, ты мужчина, помоги ей, она на грани истерики. Ничего ты о ней не знаешь, ни как жила раньше, ни как живет теперь, хорошо жить с папой и мамой в тепле и любви и слыть высоконравственным…» Лева посмотрел на Веру доброжелательно, вслух, очень медленно прочитал запись Качалиной на сегодняшний день, затем удивленно произнес:

— Не понимаю, Вера, здесь о вас ничего нет. — Он положил листок в карман. — Вам, простите за совет, пить не надо. Нервы.

Вера медленно подняла голову, лицо у нее было в ярких пятнах, губы дрожали, на ресницах повисли готовые хлынуть по щекам слезы.

— Ну вот, Верочка, поздравляю, — ласково сказал Лева. — Очень рад за вас.

— С чем поздравляете?

— Плыли, плыли, добрались благополучно.

Вера всхлипнула, махнула на Леву рукой, отвернулась, чтобы он не видел ее слез. «Значит, нервничаешь ты из-за этой записи, потому и листочек вырвала, — подвел итог Лева. — Следовательно, к убийству ты никакого отношения не имеешь, в противном случае тебя бы пустяки не волновали. Ты была бы сосредоточена на одном: узнают, не узнают. Все остальное — васильки и ромашки. А ты вот носик покрасневший прячешь, потому что некрасивой показаться боишься. Нет, все-таки глупость и такая вот непосредственность тоже имеют положительные стороны. Молодец, Гуров, не напрасно так долго сидел и терпел. Теперь вперед».

Лева вновь подал Верочке воды, переставил на диван пепельницу.

— Трудно вам сегодня, понимаю. — Он кивнул, добавил в свой тон деловитости: — Как вы верно подметили, я человек и милиционер. Сейчас, к сожалению, на службе. Скажите, как вы узнали, что Качалину убили?

Сменив задушевный тон на деловой и задав быстрый вопрос, Гуров рассчитал правильно. Вера ответила тоже быстро, даже радостно, так как готова была говорить о чем угодно, только бы не о записи в ежедневнике.

— А чего ей падать? — Она слизнула юркую слезинку. — Или я мадам не знаю? Ее и здоровый мужик с ног не собьет.

— А чего все говорят о несчастном случае? — наивно спросил Лева.

— Дэник, святая простота, так по телефону сказал.

— Сергачев? — уточнил Лева. — Он вам нравится?

Верочка дернула плечиком, задумалась:

— Дэник добрый и честный, только очень слабый.

— Он слабый? — возмутился Лева, подзадоривая, добавил: — Ничего вы в людях не понимаете!

— Вы много понимаете! — отрезала Вера. — Рекорды — это одно, а жизнь посложнее будет. Бесхитростный, как большой ребенок, будто его маленьким в консервную банку запрятали, много лет продержали и в жизнь выпустили.

— Вот видите, Сергачев — хороший, а вы говорите: гадюшник, террариум. — Лева пытался вывести разговор на Качалина и Бабенко исподволь.

— Дэник один и есть, и все над ним потешаются. Он думает о себе бог знает что, а за его спиной подсмеиваются, — убежденно сказала Верочка.

— Кто подсмеивается?

— Все. Эти. — Она кивнула на стенку, за которой была кухня.

— А почему они вас побаиваются?

— Правильно делают, я им… — Верочка сжала кулачок. — Вор на воре, и все благородных изображают.

«И как я сам не додумался! — возмутился Лева. — Конечно, девочка — невольный свидетель деловых махинаций. Так, с этим вопросом ясно, повернем в сторону».

— Во сколько вы заступаете на дежурство?

— В семь я заступаю, если не опаздываю.

— Сегодня не опоздали?

— Сегодня нет.

— Кого вы сменили?

— Тетю Машу. Марию Григорьевну, вот фамилию не помню.

— Чем вы занимаетесь на дежурстве?

— Чем занимаюсь? — Вера приходила в себя, появлялись капризные нотки. — Чайник ставлю на плитку, с жильцами здороваюсь, они на работу тянутся. Кто в аквариум заглянет — потреплемся.

— У вас на двери цифровой код. Как часто он меняется? — Гуров задавал ничего не значащие вопросы, казалось бы, пустяковые. Когда Вера успокоится, привыкнет легко и бездумно отвечать, он спросит о главном.

— Раз в месяц, в два месяца, по-разному. — Девушка пожала плечами, на ее лице появилась насмешливая гримаска.

— Бабенко к вам в аквариум заходит?

— Случается.

— Сегодня зашел?

— Нет, пробежал. Такой деловой, ужас. Ручкой махнул — и в лифт.

— А когда уходил, тоже не зашел? — Лева начал возиться с сигаретами, глаза опустил — боялся, что они его выдадут.

— Да зачем вам? — возмутилась Вера. — Нужен мне этот Бабкин, как собаке «здрасьте».

— Действительно, глупости спрашиваю какие-то, — пробормотал Лева смущенно. — Качалин уходит на работу рано?

— В восемь тридцать, минута в минуту. — Вере доставляло удовольствие быстро и точно отвечать на вопросы.

— Обедать он приезжает?

— Редко. Сегодня заехал, уехал, — наверное, брал что-то, быстро обернулся.

— Качалин приезжал до прихода Бабенко или после него?

— Подождите. — Вера задумалась: — А зачем вам? — В ее голосе послышалась настороженность. — Чего это вы у меня выпытываете? Вы их подозреваете?