При реках Вавилонских

Подошедшая Мириам взяла Хоснера за руку и слегка сжала пальцы. Она поймала себя на том, что думает о Тедди Ласкове. В последнее время это случалось все реже. После посадки Мириам лелеяла надежду, что Тедди вот-вот прилетит на своей стальной птице и спасет ее. Ее и всех остальных. Но мечты быстро развеялись под натиском жестокой реальности, и в этой реальности Тедди Ласков, вероятно, уже отстранен от командования и посажен под арест. Она понимала и то, что отчасти сама виновата в том, как Тедди повел себя в решающий момент. Поначалу Мириам упрямо гнала эту мысль, отказываясь брать на себя ответственность за его действия в воздухе, но все, кто знал об их отношениях, прекрасно видели связь между ее призывом к миролюбию и колебаниями генерала, а потому и ей пришлось признать свою вину. Затем реальность заставила Мириам Бернштейн взглянуть в лицо и другим неприятным фактам.

Отчасти это произошло под влиянием Хоснера. Он, как ни один другой мужчина в ее жизни, умел обнажать суть проблемы. Многие мужчины легко соглашались с мировосприятием Мириам, либо желая польстить ей, либо просто из вежливости. Именно такого типа мужчин всегда тянуло к ней. Мужчин в очках, сидевших рядом с ней на семинарах и заседаниях комитетов. Мужчин, говоривших на партийном жаргоне и повторявших избитые клише и надоевшие банальности с таким видом, будто все это были откровения, явленные им только что и призванные спасти человечество.

Ласков, как и ее муж, отличался от этих людей. Он принадлежал к другому типу. Если бы Мириам попросили охарактеризовать этот тип двумя словами, она повесила бы на них ярлык «благородных дикарей». Яков Хоснер был крайним проявлением этого типа. Без него она могла бы пройти нынешнее испытание, так и не изменив своего представления о мире. Хоснер заставил ее открыть глаза. Мириам не понравилось увиденное, зато она смогла объективно взвесить все «за» и «против» предложения застрелить раненых и не впасть при этом в приступ фарисейской морализации. Плохо это или хорошо? Не плохо и не хорошо. Это реальность.

– Ты хорошо знаком с Тедди Ласковым? – спросила Мириам.

– Не очень. Мы встречались несколько раз… по делам.

Она кивнула и, немного помолчав, нерешительно спросила:

– Он тебе нравится?

– Кто? – Хоснер сделал вид, что не понял вопроса. А может быть, и в самом деле не понял. – А, Ласков. Да, наверное. С ним легче общаться, чем с политиками.

Мириам улыбнулась в темноту:

– Он напоминает мне тебя.

– Кто? Ласков? Неужели?

Она крепче сжала его руку. Люди ее возраста, прошедшие лагеря, в большинстве своем разочаровались в человечестве и озлобились. У многих возникли психологические проблемы. Мириам твердо решила, что не поддастся страху, и, вероятно, переиграла. Ее оптимизму и стойкости завидовали, хотя подруга-психиатр как-то в шутку сказала, что у нее невроз. Да, конечно, ей бывало страшно. Об этом знали ее знакомые, да и сама Мириам видела это в своих глазах, когда смотрела в зеркало.

– Уверен, генерал Ласков винит во всем произошедшем себя.

– Ну что ж, значит, у нас есть кое-что общее.

– Вы оба эгоцентрики, а потому считаете, будто все доброе и все злое, что творится вокруг, является результатом ваших действий.

– А разве нет?

– Мы с Тедди были любовниками, – неожиданно для себя сказала она.

Вернувшийся к насыпи Берг услышал только последние слова. Присутствие Мириам Бернштейн и без того раздражало его. А теперь вот еще и это. Он молча повернулся и пошел прочь.

– У вас еще все впереди, – сказал Хоснер.

– Не думаю.

– Сейчас это не важно, Мириам, – с оттенком нетерпения заметил он.

– Разве ты не…

– Нет. Нисколько. Послушай. Иди к «конкорду» и узнай, как там у Беккера с радио. Если новостей нет, то останься там.

– Почему?

– Просто останься! Черт возьми, ты можешь не задавать вопросов? Я не собираюсь объяснять каждый свой приказ. Ни тебе, ни кому-либо другому!

Мириам повернулась и, сделав два шага, остановилась:

– Мы уже не увидимся, верно?

– Увидимся. Обещаю.

Она продолжала смотреть на него:

– Я больше не увижу тебя.

Хоснер не знал, что сказать.

Мириам вернулась и поцеловала его. Он взял ее за плечи и развернул лицом к самолету.

– Оставайся там. Что бы ни случилось. Хорошо?

– Мы еще увидимся?

– Да.

Они стояли несколько секунд, не говоря ни слова. Потом Мириам протянула руку, погладила Хоснера по щеке, повернулась и побежала к самолету.

Яков смотрел ей вслед, пока ее силуэт не смешался с тьмой.