При реках Вавилонских

Хоснер почти ничего не видел в темноте. Он старался держаться на одной прямой относительно того места, откуда начал спускаться. Тела должны находиться возле выступа, похожего на корабельный парус. Он старался запомнить очертания местности, но знал, что снизу все должно выглядеть иначе. В этой незнакомой местности ничего не стоило заблудиться.

Спускаясь по склону, Хоснер думал о том, чем в этот момент занимаются те, кто остался у самолета. Хотелось надеяться, что Брин дал знать всем, у кого было оружие, что он пошел вниз. Хоснер прикинул, какой огневой мощью они располагали. На холме оставалось еще пять человек. У каждого свой собственный «смит-и-вессон». Кроме того, у Брина винтовка «М-14», а еще у кого-то, наверное, у Иешуа Рубина, девятимиллиметровый автомат «узи».

Хоснер подозревал, что на борту самолета могло быть еще много другого оружия. Но пистолеты теряют точность уже на расстоянии двадцати метров. Их единственная надежда – «узи» и «М-14», но, как только боеприпасы закончатся, дело плохо. Главное, захватить те автоматы «АК-47». Если патронов у них достаточно, то на холме можно будет продержаться примерно день. Но теперь Хоснер сомневался, что сможет найти тела среди искореженных земляных глыб.

Неподалеку раздался какой-то звук, и Хоснер остановился. Каплан прижался к скале. Они снова услышали звуки. Тихий жалобный голос звал по-арабски:

– Я здесь. Сюда.

Хоснер шепотом ответил по-арабски, надеясь, что акцент его не выдаст:

– Я иду. Иду.

– Я здесь, – продолжал звать голос. – Я ранен.

– Иду, – повторил Хоснер.

Он перебрался через канаву и глянул вверх на открытое пространство, над которым возвышался уступ в форме паруса. В свете снова появившейся на небе луны лежали трое. Один из них сжимал в руках «АК-47». Хоснер выругался сквозь зубы. Каплан подобрался к нему и прошептал на ухо:

– Давай я сниму его. У меня глушитель.

Хоснер покачал головой:

– Слишком далеко. – Если Каплан не попадет в него с первого раза, пуля может срикошетить, и тогда их накроют из автоматов. – Я сам его возьму.

Хоснер снял галстук и пиджак. Вытащил голубую рубашку из брюк, повязал вокруг головы в надежде, что так она сойдет за куфью, и пополз к раненому арабу.

Каплан снял пистолет с предохранителя и затаился в тени.

* * *

Брин видел, как палестинцы поднимаются на холм. Они находились менее чем в сотне метров от того места, где он в последний раз видел Хоснера и Каплана. На этот раз палестинцы были не такой удобной целью и довольно умело, как тренированные пехотинцы, использовали неровности местности для прикрытия. Брин повернул винтовку и стал смотреть в прицел, стараясь отыскать Хоснера. Увидел какого-то человека, крадущегося по открытому пространству между земляными глыбами. Человека в темной куфье.

* * *

Хоснер прошептал:

– Я здесь. Я здесь.

Раненый араб прищурился, вглядываясь в темноту. Хоснер ускорил шаг.

* * *

Брин наблюдал через прицел за арабом в странно повязанной куфье, который полз ловко, как ящерица. Теперь он заметил и раненого араба, к которому приближался ползущий человек. Раненый был, наверное, из тех, в кого он стрелял раньше, тех, кто поднял шум и предупредил остальных. Брин перевел перекрестье прицела на ползущего человека и начал нажимать на спуск, но заколебался. Было что-то бесчестное в том, что приходилось стрелять в человека, рискующего своей жизнью, чтобы помочь раненому товарищу. Однако выбора нет. Придется пойти на компромисс: он выстрелит в того, кто ползет, но не станет добивать раненого. Брин не знал, почему такое уклончивое решение должно удовлетворить бога или богов войны, которые ставят людей в подобное положение, и понимал только, что важно пытаться играть честно.

Он еще раз быстро осмотрел склон. Хоснер и Каплан словно в воду канули, но зато в пятидесяти метрах от раненого и подползающего к нему товарища появились арабы. Сложный рельеф местности, по которой они передвигались, не давал возможности прицелиться. Брин решительно навел винтовку на ползущего человека.

* * *

Хоснер прошептал:

– Все в порядке.

Он слышал, как люди торопливо поднимаются вверх по склону.

Раненый араб приподнялся на локте и с трудом улыбнулся приближающемуся Хоснеру, потом вгляделся в незнакомца с расстояния менее метра, издал удивленный возглас и попытался поднять автомат. Хоснер навалился на него.

Брин снял палец с пускового крючка.

Араб снова завопил. Хоснер нащупал обломок кирпича в пыли и опустил на голову араба, метя в лицо.

Каплан промчался по открытому месту. Нашел двух мертвых арабов, забрал их автоматы и несколько магазинов с патронами. Хоснер взял автомат и патроны раненого.

Брин подождал, пока первый из арабов не окажется на открытом месте, и выстрелил. Глушитель тихонько кашлянул. Человека отбросило назад.

Хоснер и Каплан глянули в ту сторону, откуда донесся шум падения человеческого тела. Теперь и они видели арабов, которые огибали кучи земли и глины в двадцати метрах от них.

Брин снова выстрелил, и арабы бросились врассыпную, но один так и остался на месте.