При реках Вавилонских

Те из обороняющихся, кому не досталось оружия, начали сталкивать со склона плотно скатанные комья глины. Тяжелые глиняные бомбочки катились по склону, разбивая землю и набирая все больше массы и энергии. Эти земляные обвалы достигали рядов ашбалов, с силой ударяли по ногам, ломали людям ребра.

Внезапно израильская линия осветилась похожими на факелы огнями – это зажглись фитили в дюжинах «коктейлей Молотова». Самодельные гранаты взвились высоко в воздух и посыпались на наступающих. Для полной уверенности, что они разорвутся при ударе, израильтяне использовали половинки кирпичей, привязывая их ремнями. Банки и бутылки взрывались при ударе, и керосин, или еще более опасный и безжалостный напалм, загорался, выплевывая огонь по всему склону холма.

Чтобы увеличить расстояние броска, кто-то использовал в качестве пращи бюстгальтер. Склон осветился, и израильский огонь стал более точным, а арабы оказались видны как на ладони.

Ашбалы явно растерялись и начали суетиться. Некоторые старались убежать в темноту, прячась от горящего керосина. Время от времени огненная жидкость попадала на человека, и тогда его крики перекрывали все прочие отвратительные звуки боя.

Последние из остававшихся свободными ловушек скоро тоже оказались занятыми. С полдюжины молодых мужчин и женщин, надрываясь в крике и извиваясь, пытались бороться за свою жизнь, в то время как острые металлические шипы все глубже вонзались в их тела, протыкая бедра, животы, шеи, груди и навсегда приковывая их.

Саперы, изображавшие убитых прямо под израильскими укреплениями, понимали, что они действительно обречены. Огонь соотечественников уже оказался губительным для некоторых из их товарищей, а шансы на успешное наступление все уменьшались. Они оказались почти в пасти врага. Однако обученный солдат готов к любой случайности. Медленно, по нескольку человек, они скатывались с холма, останавливаясь через каждые несколько метров и снова притворяясь мертвыми. Саперы знали, что внимание защитников отвлечено от них. Метр за метром они приближались к основной массе наступавших. Движение казалось медленным и мучительным, и едва ли не каждый из них оказывался на волосок от смерти, но все же половина элитной команды численностью в двадцать человек вернулась к своим. Впрочем, и здесь они отнюдь не чувствовали себя в безопасности.

* * *

Бой на западном склоне закончился меньше чем через шестьдесят секунд после того, как первые израильские «АК-47» открыли огонь. Бутылки с зажигательной смесью подожгли весь ряд кустов, и силуэты взбирающихся по холму арабов отчетливо виднелись на свету. Глиняные бомбы и «АК-47» начисто освободили ровный, крутой склон. Передний скат бруствера оказался столь же неприступным, как и два с половиной тысячелетия назад, когда его впервые увидел Дарий или же когда несколько лет спустя об эти укрепления едва не споткнулся Александр Македонский. Почти все, кто оказался среди кустов, или сгорели заживо, или были убиты. А те немногие, которые упали в Евфрат, как и большинство арабов, просто не умели плавать, и мутные бурные воды реки поглотили их.

Саид Талиб уже и думать забыл о своей давней мечте содрать шкуру с Исаака Берга. С криком бежал он среди горящих кустов. Жгучая боль от двух пуль почти лишала его сознания. Он споткнулся и полз, пока не увидел перед собой Евфрат. Саид бросился в воду. Умение плавать оказалось самым важным из всех его европейских приобретений, и Саид позволил бурному потоку нести себя к югу. Несколько соотечественников кричали и плескались рядом, но он не мог им помочь, и в конце концов они утонули. Саиду казалось, что он единственный, кому удалось выжить в этом аду.

* * *

Хоснер подошел к Бергу, стоявшему на командном посту:

– Или ты лучший военачальник со времен Александра Македонского, или же у тебя хватает здравого смысла стоять здесь спокойно и ничего не делать.

Берг с удивлением увидел живого Хоснера, но воздержался от комментариев.

– Думаю, что всего понемногу. – Он, конечно, не мог не заметить, что Хоснер вернулся без рубашки и босиком, с залитым кровью лицом. – Где, черт возьми, тебя носило?

– Ниже по склону.

Хоснер встал на вершину и вгляделся в периметр обороны:

– Брин погиб. Снайперская пуля.

– Понятно.

Берг раскурил трубку, которая уже немалое время попусту торчала у него изо рта.

– Большие потери. Боюсь, с аванпостами покончено.

– Мне тоже так кажется, – ответил Хоснер.

В этот момент к командному пункту с западной стороны склона приблизились две девушки. Каждая держала на плечах несколько автоматов. Одной из них оказалась Эсфирь Аронсон. Она и заговорила первой:

– Там для них все кончено. А у нас без потерь. Впрочем один человек пропал.

– Ты прекрасно справилась с заданием, – похвалил девушку Берг.

– Мне кажется, эти автоматы могли бы принести больше пользы на восточном склоне, – продолжала она.

– Наверное, – согласился Берг. – Так кто пропал?

– Мириам Бернштейн. Ее ищут.

Хоснер внешне никак не прореагировал на известие.

Девушки поспешили обратно в темноту.

Хоснер протянул руку:

– Дай-ка мне разок затянуться твоим чертовым зельем.