При реках Вавилонских

– Я исключаю подобную интерпретацию.

Премьер-министр с силой стукнул ладонью по столу, и стопка бумаги, лежащая перед ним, подпрыгнула.

– Достаточно! Это не Иешива и не кафе в Тель-Авиве! Меня не интересуют ни древние тексты, ни древнееврейский язык, ни толкования! Меня интересует лишь то, что происходит здесь и сейчас! Ласков! Вам слово. В вашем распоряжении ровно две минуты.

Тедди Ласков занял место в конце длинного стола. Он заговорил в общих терминах, приводя классические военные аргументы в пользу немедленных действий, но видел, что его речь не производит никакого впечатления. Ясно было, что недостаток решимости проистекает из боязни организовать воздушный налет на Вавилон и в результате увидеть, что удар нанесен лишь по диким животным, обитающим в пустыне. В нормальных условиях один подобный промах может отправить все правительство и половину кнессета домой, сочинять мемуары. Если правительство поступит решительно и обнаружит «конкорд» с миссией мира на борту пропавшим без вести или – что еще хуже – если окажется, что люди погибли, тогда, по крайней мере, оно сможет оправдаться при помощи каких-то гуманитарных идей. Но если окажется, что ошибается он, Ласков, или не прав фотоаналитик, и там никого и ничего нет…

Ласков все-таки решил рискнуть:

– Я понимаю суть проблемы. Все в порядке. Если я смогу окончательно доказать, что наши люди находятся в Вавилоне, останутся ли у кого-нибудь серьезные возражения против того, чтобы отправиться туда и их вызволить?

Премьер-министр поднялся:

– В этом и состоит суть дела, генерал. Если сможете доказать мне решительно и бесповоротно, что наши люди там, я проголосую за выступление.

Теперь каждый увидел для себя выход. Если последующие события покажут, что следует одобрить рейд, Объединенный Совет сможет оправдать свое бездействие перед гражданами страны вескими доводами об ошибочности и неполноте разведданных. Можно было бы категорично настаивать на том, что о миссии мира в Вавилоне ничего не было известно. И это оказалось бы не просто отговоркой. Это была бы правда.

– И откуда же вы полагаете получить решающие свидетельства, генерал? – поинтересовался премьер-министр. – Вряд ли мы сможем принять еще одно сверхъестественное откровение, если, конечно, нам не позволено будет всем сразу настроиться на необходимую волну.

Ласков не обратил внимания на пролетевший по залу смешок.

– Уполномочен ли я действовать от вашего имени?

– Вы просите слишком многого.

– Только лишь до рассвета.

– Ну за такое короткое время, полагаю, вы не сможете нанести большого вреда. Хорошо. А тем временем воздушная операция будет ждать наготове. Если вы вернетесь сюда к 5.30 утра и предъявите мне неопровержимые доказательства того факта, что «конкорд» действительно сел в Вавилоне, тогда я нажму красную кнопку, и все мы скрестим пальцы и будем надеяться на лучшее. Однако если до того мы получим известия от иракской стороны, что в Вавилоне никого нет, тогда какие бы доказательства вы мне ни предъявили, они не будут приняты во внимание. Во всяком случае, на рассвете мне придется надеяться, что президент Ирака сдержит слово и пошлет отряд в Вавилон. Мне не хотелось бы, чтобы наши силы столкнулись с их силами, поэтому 5.30 – исходное время для начала операции. Справедливо, как вам кажется?

– Мне хотелось бы возглавить боевое подразделение.

Премьер-министр отрицательно покачал головой:

– Что за невероятные амбиции! Вы ведь даже больше не состоите в вооруженных силах. Почему я только что наделил вас такими большими полномочиями? Наверное, просто сошел с ума.

– Пожалуйста.

В комнате повисла тишина. Казалось, премьер-министр глубоко задумался, потом поднялся вновь и, словно впервые в жизни, взглянул на Ласкова:

– Если вы докажете мне, что идти необходимо, тогда я с удовольствием доверю вам руководство боевым отрядом. У меня нет никакой иной кандидатуры, – обтекаемо и двусмысленно прореагировал он.

Ласков откозырял, повернулся и вышел в коридор. Талман поспешил следом.

В коридоре оказалось полно народу, и Талман заговорил вполголоса:

– Какую такую чертову информацию ты собираешься получить за это время?

Ласков только пожал плечами:

– Не знаю.

* * *

Они вышли, прошли мимо колонн фасада, миновали чугунные ворота и оказались на улице. Оба молчали. Если бы не горячий сухой ветер, Иерусалим утонул бы в тишине. Даже в духоте ночь казалась прекрасной – такой, какой может быть лишь весенняя ночь в Иерусалиме. В воздухе парил сладкий аромат распускающихся деревьев, небо казалось хрустальным куполом. Растущая луна над головой стремилась к своему завершению. Ее желтый свет лился мягко и тепло. Цветы, виноградные лозы, кусты и деревья заполняли все свободное пространство, как будто росли они не в каменном городе, а в деревне. На улицах, вымощенных древней брусчаткой, на равных соседствовали дома, построенные от двадцати до двух тысяч лет назад. Ведь для Иерусалима это не имеет ни малейшего значения – здесь все одновременно и древнее, и молодое.

Талман никак не мог успокоиться: