При реках Вавилонских

На минуту он задумался, не найти ли в музее доктора Аль-Танни, но решил этого все-таки не делать. Время дорого. А кроме того, можно ли доверять Аль-Танни? Если можно, то нужно ли вовлекать его в проблемы? У него самого не имелось никаких конкретных планов, кроме одного – единственного очень важного телефонного звонка, и если честно, то даже не хотелось всерьез задумываться о каких-то планах. Вся эта невероятная операция могла осуществиться лишь благодаря решительности, дерзости и, конечно, удаче. Он попал в деревню Умма, и там ему дали нужную одежду. Нашел гостиницу, и оказалось, что ашбалы ушли из своих палаток. Сейчас он должен зайти в здание и убить дневального и всех, кто там еще оставался. Но возможно, там же окажутся и раненые, а значит, и санитары.

Добкин подошел к веранде гостиницы и открыл дверь, ведущую в небольшой холл. Немного прищурился, чтобы глаза привыкли к освещению. Молодой араб в защитной форме сидел за конторкой регистратора и читал газету.

Все совсем просто и обычно, подумал генерал. Молодой человек, а это был Касым, поднял голову, и лицо его невольно напряглось.

– Да?

Касым как раз решил пойти и изнасиловать пленную еврейку еще раз – если, конечно, она жива. И вдруг эта помеха.

– Да?

Что-то явно было не так. Одежда не по размеру – мокрая и запачканная пылью и грязью, больше похожей на сгустки крови. Оружия вроде не видно. Фляга из козлиной шкуры.

Касым поднялся.

Добкин быстро, но не суетливо, подошел к конторке, одной огромной сильной рукой схватил часового за волосы, а другой быстро выхватил нож и всадил его в горло врагу. Вытащил нож и опустил тело на пол. Вытер руку о газету, а потом промокнул ею конторку и тоже бросил на пол. Из-за конторки все еще раздавались булькающие звуки. Добкин повернулся и направился к двери с надписью по-арабски «Управляющий». Открыл дверь.

Маленький кабинет оказался освещенным единственной лампой, стоящей на полу, и в круге света лежала обнаженная женщина – или девушка, – лежала на животе, вся в крови, мертвая или при смерти. По цвету кожи и прическе Добкин сразу определил, что это не местная девушка, похищенная для определенной цели. Он быстро подошел к лежащей и перевернул ее на спину. Лицо показалось знакомым, даже несмотря на то, что было жестоко избито. Худшие опасения, что это одна из своих, подтвердились, поскольку в девушке невозможно было не узнать секретаршу Игеля Текоа. Имя ее, однако, генерал вспомнить не смог. Он опустился на колени и приложил ухо к груди девушки. Она дышала. Он вновь взглянул на окровавленное тело – выглядело оно так, словно его терзал какой-то дикий зверь.

Добкин поднял едва живое тело и положил на оттоманку у стены. На крючке у двери увидел длинный шерстяной халат и укрыл им ее. Обнаружил также кувшин воды, стоящий на буфете рядом с тазом, в котором смывали с рук кровь. Полил из кувшина на лицо девушки. Она тихонько пошевелилась. Добкин поставил кувшин. Нельзя было терять ни секунды – даже на то, чтобы облегчить страдания пленной. Он подошел к столу и снял телефонную трубку. Такое обычное действие показалось странным и сразу напомнило о Синайской кампании, во время которой он обнаружил работающий телефон в полностью разрушенной деревне. Тогда Добкин звонил в следующую деревню, все еще остававшуюся в руках египтян, чтобы сообщить, что они уже здесь. Там он оказался первой ласточкой, сейчас же дело обстояло совсем по-иному. Он нетерпеливо вслушивался в гудки. Этажом выше, как раз над головой, раздавались шаги и стоны. Именно там, очевидно, размещались раненые и ходили санитары. За стеной разговаривали. Ветер раскачивал жалюзи и скрипел оконными рамами. Неужели линия не работает? Генерал посмотрел на телефон. На нем не было наборного диска, аппарат работал исключительно через оператора, но как же его вызвать? Добкин постучал по рычажкам – еще и еще, – ему показалось, что на это ушла масса времени.

И вдруг раздался мужской голос, раздраженный и неприветливый:

– Алло? Коммутатор Хиллах. Алло?

Генерал перевел дыхание:

– Хиллах, соедините меня, пожалуйста, с международным оператором в Багдаде.

– Багдад?

– Да, Багдад.

Добкин понимал, что ему придется вести этот телефонный разговор со всей осторожностью и выдержкой человека, строящего карточный домик. Одно неверное слово, и связь окажется прерванной.

– Кто вызывает Багдад?

Добкин на секунду замешкался, потом сказал:

– Доктор Аль-Танни.

Нет. Оператор в Хиллахе наверняка знает голос этого человека. Грубая ошибка.

– То есть лично я – доктор Омар Саббах, гость доктора Аль-Танни, работающего в музее. Багдад, пожалуйста.

Последовала пауза.

– Подождите.