При странных обстоятельствах

— Нет. Машину никто не видел. Мы по автобусам проверку провели и наших водителей по району опросили, но результата не взяли.

— Словесный портрет — по показаниям старика?

— Да. Больше никто их и не видел. Ночь была.

— Слушай, ты пришли мне все это дело, а?

— В копии, пожалуй, могу…

— Давай! Требование я тебе сегодня отправлю.

— Сразу и вышлю, а то у меня от этого грабежа загривок пухнет.

— Ничего твоему загривку не будет.

Малинин повесил трубку. Солодкий был веселым, шумным и энергичным человеком, любителем охоты и преферанса, душой застолий. Но дело свое знал хорошо.

Майор снова позвонил Чумакову:

— Кравец не вернулся?

— Нет еще, Павел Николаевич.

— Как приедет — сразу ко мне. Сразу.

— Понял.

Чумаков расстроился от этого звонка. Что-то ведь там варится. А тут сидишь как жареная мышь, роешься в бумагах, какие-то бланки, справки, проверки номеров. Черт знает что вместо дела. Снова зазвонил телефон, и Валерий с раздражением поднял трубку.

— Товарищ старший лейтенант, к вам тут просится гражданин Тюриков, — казенным голосом отрапортовал Витя Наумец. Он, видно, дежурил.

— Кто? — недоуменно переспросил Чумаков.

— Тю-ри-ков, — по слогам продиктовал Витя. Потом раздалось невнятное бормотанье — Наумец объяснялся с посетителем.

— Сварщик он, говорит. Сварщик.

— Ну, пусти сварщика, — сказал Чумаков.

Среди тех, кто уже был у него на беседе, Тюрикова не значилось — это Чумаков помнил точно. А фамилия была знакомая, где-то попадалась уже. Чумаков торопливо пролистал списки и нашел Тюрикова уже в самом их конце, на последнем листе: учебные курсы ПТТУ — Приморского трамвайно-троллейбусного управления. Мастера Кононенко, Тюриков, Ваксберг.

Стук в дверь был уверенный и четкий.

— Войдите.

При виде вошедшего Валерий автоматически встал. В дверях стоял огромный, метра под два, а то и за два, здоровенный мужик с буйной седоватой шевелюрой, с широким и крупным лицом, изрезанным полосами морщин. Морщины текли на этом загорелом лице как реки. Лоб пересекала отчетливая белая полоса — Тюриков и летом ходил в кепке, ее и держал сейчас в ручищах. Двух шагов ему хватило на то, чтобы пересечь комнату. Остановившись у стола, сварщик вытянул вперед здоровенную — в две чумаковских — ладонь.

— Тюриков Александр Сергеевич. И голосочек был подходящий как труба.

— Чумаков. Старший лейтенант. Садитесь.

Тюриков с опаской оглядел стул, сел осторожно, и стул под ним взвизгнул жалобно.

— Жидковата меблишка у вас, — сказал сварщик.

— Рассчитана на средний вес. Ничего не поделаешь.

— У меня как раз и есть средний. Ровно сто. — Когда сварщик улыбался, морщинки двигались, разбегались по лицу.

“Симпатичный мужик, — подумал Чумаков. — Ну ладно, пусть освоится”.

Но Тюриков был еще и деловой мужик.

— Я вот что… — Он положил кулак на стол, и Чумаков снова поразился силище, которая так и перла из сварщика. — Я слышал, вы тут сейфами интересуетесь, автогенными аппаратами… Нет секрета?

— Ну, секреты у нас всегда есть, — уклонился Валерий. — А вам кто, собственно, сказал?

— А меня Гвоздь прислал. Гвоздиков Петр Анисимович. Вы его вызывали. Был он у вас.

Чумаков оставался серьезным, и Тюриков понял его:

— Он меня предупредил, что это у вас секрет, так что вы не волнуйтесь. Гвоздь — старик серьезный, хотя и зануда редкая. Но зря он болтать не станет.

— И вам, значит, сказал не зря?

— Ну, уж наверное, не зря, раз я пришел. — Теперь и сварщик был серьезен. — Только мне надо бы тоже эту коробку посмотреть.

— А в чем дело — вы можете объяснить?

— Знаете, — сварщик запустил ручищу в шевелюру, — я ведь еще и не решил, есть ли дело-то. Лучше я гляну сперва.

— Ну, пожалуста. — Чумаков подошел к стоящим в углу кабинета сейфам, накрытым клеенкой. Все равно собирался он вызывать и этого Тюрикова, и предъявлять “работу”, так что днем раньше, днем позже — значения не имело.

Тюриков только присвистнул, увидев развороченные огнем стенки железных ящиков, шагнул поближе, нагнулся, легко повернул руками одну из тяжелых коробок, пригляделся внимательно, провел пальцами — темными, загрубелыми — по оплавленному металлу. Потом осмотрел и второй сейф. Лицо его было серьезно и грустно. Вернувшись к столу, Тюриков снова с осторожностью уселся и сказал, разводя руками:

— Да, Гвоздь — старик приглядчивый.

Чумаков терпеливо ждал. И тогда сварщик сокрушенно вздохнул:

— Ну, пишите. Это, конечно, моя работа.

Вот тут Валерий остолбенел. Если уж на кого-то не был похож сварщик Тюриков, так это на преступника, да еще пришедшего с повинной. Быть того не может…

— Давайте-ка помедленней, — сказал Чумаков. — С самого начала и толком.

— Ну, толком так толком, — согласился сварщик. — Значит, тут дело такое. Пришел ко мне вчера Гвоздиков Петр Анисимович. Я как раз руки мыл, обедать собрался, его, конечно, сразу к столу, но дед отказался, и пошли мы с ним разговаривать. Я удивился — уже лет пять его не видел, а вот он меня разыскал. Ну, сели, я ему предложил выпить по маленькой — он раньше любил, но тут тоже отказался, и я уже понял — дело, значит, важное.