При свете луны

– Да. Скажем так, твоя мать – красавица, ангел, которая всегда рядом, если требуется ее помощь, с которой просто не может случиться ничего плохого. Но, прежде чем уйти, он избивает ее до такой степени, что она остается без одного глаза и до конца жизни ходит, опираясь на две трости.

Пусть усталый, пусть мечтающий о том, чтобы наконец-то закрыть глаза и заснуть, он, конечно же, не стал ее торопить.

И наконец она продолжила:

– Он оставляет тебя, обрекает на жизнь на пособие и презрение сотрудников государственной службы социального обеспечения. Но дважды в год заявляется с визитом, на день или два.

– Полиция?

– Мама боялась позвонить им, когда он приходил. Мерзавец сказал, если она его сдаст, он освободится под залог, а потом вернется и выбьет ей второй глаз. И один у меня. И он бы это сделал.

– Если уж он ушел, чего возвращался?

– Чтобы держать нас в страхе. Чтобы издеваться над нами. И получать свою долю пособия. И мы всегда оставляли ему деньги, потому что часто обедали в столовой при церкви. И большую часть одежды тоже получали от церкви. Так что папочка всегда получал свою долю.

Отец возник перед мысленным взором Джилли, стоящий на пороге, улыбающийся. «Пришел получить страховку за глаз, дочка. Ты приготовила денежки на страховую премию?»

– Хватит об этом, – подвела она черту. – Я рассказываю это не для того, чтобы меня жалели. Я просто хочу, чтобы ты понял, что мои проблемы связаны не с тобой. Я просто… ни от кого не хочу зависеть.

– Тебе нет нужды что-то мне объяснять.

– Есть. – Лицо отца не желало уходить из памяти, и Джилли понимала, что не сможет заснуть, пока не изгонит его. – У тебя наверняка был отличный отец.

– Почему ты так решила? – в его голосе послышалось изумление.

– Достаточно посмотреть на твое отношение к Шепу.

– Мой отец находил венчурные капиталы[31], чтобы помогать специалистам, работающим в области высоких технологий, создавать новые компании. Он работал по восемьдесят часов в неделю. Возможно, он был отличным парнем, но со мной он проводил слишком мало времени, чтобы я это понял. У него возникли серьезные финансовые проблемы. Поэтому за два дня до Рождества, на закате, он поехал на пляжную автостоянку, с которой открывался роскошный вид на Тихий океан. День выдался холодным. Ни тебе пловцов, ни любителей серфинга. Он сунул один конец шланга в выхлопную трубу, второй – в кабину через окно. Потом сел за руль и выпил лошадиную дозу нембутала. Он ко всему подходил основательно, мой отец. Подстраховался на случай, если выхлопных газов не хватит. Тот вечер подарил миру потрясающий закат. Мы с Шепом любовались им с холма, который высился за нашим домом, в нескольких милях от того пляжа, но, разумеется, не знали, что он тоже наблюдает за этим закатом и умирает.

– Когда это произошло?

– Мне было пятнадцать. Шепу – пять. Почти пятнадцать лет тому назад.

– Тяжелое дело.

– Да. Но я не поменялся бы с тобой местами.

– Так где ты этому научился?

– Научился чему?

– Так хорошо заботиться о Шепе.

Он выключил лампу. Заговорил уже в темноте:

– От матери. Она тоже умерла молодой. Вот уж кто умел заботиться о Шепе. Но иногда можно научиться хорошему и на плохом примере.

– Полагаю, что да.

– Не надо полагать. Посмотри на себя.

– На себя? Да у меня только недостатки.

– Назови мне человека, у которых их нет.

Перебирая имена, которые могла бы назвать ему, Джилли заснула.

Проснувшись первый раз, а спала она крепко, безо всяких сновидений, услышала легкое похрапывание Дилана.

В комнате было холодно. Кондиционер не работал.

Но разбудил ее не храп Дилана, а голос Шепа. Два произнесенных шепотом слова:

– Шеп испуган.

– Шеп храбрый, – прошептала она в ответ.

– Шеп испуган.

– Шеп храбрый.

Шеперд затих, молчание затянулось, и Джилли вновь заснула.

Проснувшись второй раз, услышала, что Дилан по-прежнему негромко храпит, но пальцы солнечного света уже ощупывали края затянутых штор, то есть за окном не просто рассвело, а уже встало солнце.

Она углядела и другой свет, идущий из-за приоткрытой двери в ванную. Кровавое свечение.

Первым делом решила, что это пожар, резко села, уже хотела закричать, но поняла, что видит не отсвет прыгающих языков пламени, а что-то совершенно другое.

Глава 23

Вырванный из глубокого сна, Дилан сел, встал, сунув ноги в туфли, еще до того, как полностью проснулся, напоминая пожарного, который по сигналу тревоги одевается еще во сне, а просыпается, уже выбегая из дома.

Согласно часам, стоящим на прикроватном столике, уже наступило утро (они показывали 9:12), а согласно Джилли – у них возникли проблемы. Она не объяснила словами, что происходит, но тревога переполняла ее широко раскрытые, ярко блестящие глаза.