При загадочных обстоятельствах

— Вот, товарищ капитан, чтоб в рубашках двигателя не образовывалась накипь, воду на охлаждение беру только в Крутихе. Речка вроде как все другие, но вода в ней будто с антинакипивом…

Тропынин одной рукой ловко закрыл крышку на горловине, выплеснул на дорогу остатки воды и, сунув заклеенный кусок камеры под сиденье, лихо вскочил в кабину.

— Так какие же у тебя, Сергей Павлович, факты по убийству Репьева? — спросил Бирюков, когда самосвал угрожающе зарычал и, разгоняясь, рванулся через мостик в гору.

— А на основе фактов, товарищ капитан, такое кино выходит… Левка-гитарист без ума любит Розку, но, по каким-то цыганским обычаям, ему на ней жениться нельзя. Обычай — обычаем, а цыганская кровь кипит… Гриня Репьев, понятно, от скуки за цыганочкой ухаживал, но Левка всерьез это принял. Лично мне говорит: «Зарежу собаку-пасечника, если к Розке приставать не перестанет». Я, понятно, Гриню предупредил, но Гриня ж — баламут. Зальет, бывало, глаза водкой и — все ему до фонаря. Вот добаламутился…

— Когда убили пасечника. Левка с другими цыганами в мастерской работал, — сказал Антон.

— Не было его там.

— Кузнец Половников говорит, что утром все цыгане вышли на работу.

— Может быть, в восемь утра и все, но полчаса девятого Левки в мастерской не было. В это время я туда подъехал фару подлатать. Козаченко за час ее выправил, и мы с Андрюхой Барабановым укатили. Левки все еще там не было.

— По пути его не видел?

— Нет. Я сразу рванул к комбайнам на Поповщину. Так по старинке у нас зовется пшеничное поле, которое правее пасеки.

— Знаю это поле.

— Ну, значит, загрузился я от комбайнов и по старому тракту газанул к шоссейке. Поравнялся с пасекой — сигналю… — Тропынин внезапно осекся. — Стоп, машина, задний ход… Пропустил одни факт. Когда ехал к комбайнам, у пасеки высадил Андрюху Барабанова. Меду тот хотел прихватить для родственников — в райцентре живут. Договорились, что Андрюха будет ждать меня против пасеки на старом тракте. Подъезжаю — нет его. Посигналил — глухо. Тормознул, еще посигналил — ничего. Значит, думаю, махнул Андрей на шоссейку пешим ходом и на другой попутке укатил…

— В какое время ты сигналил у пасеки? — спросил Антон.

— Ровно в одиннадцать, — посмотрев на часы, ответил Тропынин. — Андрей завтра прикатит из Новосибирска на новой «Ладе». Вы его порасспрашивайте толком. Может, он потому и не дождался меня, что на пасеке ЧП случилось.

— Барабанов в Новосибирск за машиной уехал?

— Ну! Машины-то оформляют на оптовой базе облпотребсоюза, которая в Клещихе находится.

— Почему он через райцентр поехал? Проще было сесть на электричку в Таежном.

— Пятьсот рублей у Андрея не хватало на «Ладу», хотел в райцентре перехватить у родственников.

Бирюков вспомнил, как следователь Лимакин рассказывал об автомобильном следе, пригладившем след телеги. Спросил.

— Цыганскую подводу, Сергей Павлович, не видел, когда ехал по старому тракту?

— Подводу — нет, а самих цыган видел, когда порожняком возвращался с элеватора. На шоссейке они «голосовали». Это уже в половине первого было.

— Левка и Роза были среди цыган?

— Не разглядел. — Тропынин резко остановил самосвал и показал на жнивье влево. — Вот, как раз на этом месте весь табор гуртовался.

Бирюков вылез из кабины и перешел через дорогу. Судя по затоптанной стерне, на ней не раньше, как вчера, топтались десятка два человек. По разбросанным консервным банкам можно было догадаться, что люди здесь даже обедали. Пыль от беспрестанно проносящихся по дороге машин успела прикрыть жнивье, поэтому искать что-то характерное было бесполезно.

Антон знал это место еще с детской поры, когда в нынешнем жнивье в летнюю пору густо кудрявился фиолетовый клевер. До серебровской пасеки отсюда было километра два, а до железнодорожного разъезда Таежный, где нашлась цыганская лошадь, — около пяти. Через дорогу от жнивья до самой Серебровки тянулись густые березовые колки.

Неожиданно вспомнилась фотография завязанной в хозяйственную сетку банки с медом на цыганской телеге. Антон подошел к самосвалу и спросил у Тропынина:

— Сергей Павлович, в какую посуду Андрей Барабанов хотел меду взять?

— Стеклянную трехлитровую банку в сетке он вез из Серебровки, — ответил Тропынин. — А чо такое?..

— Да так, ничего, — сказал Бирюков.

Едва Антон сел в кабину, Тропынин включил скорость и посмотрел на часы:

— В Серебровку вас отвезу да еще одну ездку на элеватор сделаю. Обещал бригадиру сегодня рекорд поставить.

— О Розе что-нибудь можешь рассказать?

— А чо о ней говорить?.. С виду Роза легкомысленная, но на самом деле строгая.

— Ты говорил: Левка или она убили пасечника.

— Ну, это я так, от фонаря, сказал, хотя Роза может номер отмочить… — Гриня Репьев имел привычку, с девчатами руки распускать. Вполне могло случиться; сунулся он к Розе, а та вгорячах полосонула его ножом по горлу. Дед Лукьян Хлудневский вчера рассказывал, что Грине как литовкой горло распластали…

— Ружья никакого у пасечника, не было?

— В прошлом году держал Гриня на пасеке казанцевскую переломку шестнадцатого калибра. Кажется, участковый Кротов у него то ружьишко конфисковал.