Пряди о Боре Законнике

Стояла глубокая осень. Говорят, на Корабельном Столбе уже выпал первый снег, а здесь, на Мохнатом острове, затянули противные холодные дожди. Да такие, что лишний раз носа не высунешь.

Я сидел в своём сыром шатре, недовольно поглядывая на свинцовые облака, обложившие небо от севера до юга. Никто из гибберлингов не заглядывал ко мне, даже, как говорится, на огонёк. Я слышал их переговоры друг с другом, мол, опять у нашего Бора приступ чёрной меланхолии…

А как ему не быть!

Я чувствовал, что меня просто засосало в это болото гибберлингских дрязг. Второй месяц мы торчим на Мохнатом острове, дерёмся с обёртышами… и всё как-то без толку. Противостояние настолько затянулось, что мне порой хотелось просто сдаться. Выхода из создавшегося положения не было… Вернее, я его не видел.

Если подумать, то как-то ужасно быть своего рода причиной войны… чьей-то смерти… Ужасно и то, что тебя начинают проклинать, ненавидеть… И кроме того не только враги.

Скольких ратников я потерял в боях? Не хотелось бы, чтоб их жертва была напрасна… Конечно, эти слова попахивают эльфийской патетикой. Но сейчас именно они помогают удержать меня от скатывания к полной озлобленности.

Старейшина в своих посланиях ко мне считал, что надо продолжать бороться. Подобное упрямство он оправдывал лишь тем, что иного пути просто нет. Дней десять назад он намеренно прибыл для личного осмотра дел на Мохнатом острове.

— А ты рассчитывал на быструю победу? — усмехнулся он в одной из наших бесед. — Такого не бывает… Упорство, подготовка, слаженность — только это поможет выбраться нам из «ямы».

— Я полагаю, что нам пора начать переговоры с медвеухими.

— Они к ним просто не готовы. Лишь после того, как племя обёртышей осознает неизбежность данного хода, только тогда и следует начинать эти самые переговоры.

— Интересно, и как лично мы узнаем об их готовности?

— Узнаем, — безапелляционно ответил Фродди и убыл назад.

И вот мы сидим в лагере на берегу Круглого озера и чего-то ждём. А на Корабельном Столбе в нашей хижине осталась моя Стояна… Я так и не сдержал своего слова вернуться, как разберусь с дрейком. Вихрь событий, стремительно ворвавшийся на остров, затянул меня в свою ловушку.

Всё произошло относительно быстро. У меня действительно не было времени остановиться и поразмыслить. Несколько дней я шатался по лесам и в одиночку нападал на малые группы арвов и ургов. Потом в Тихую Гавань прибыли отряды гибберлингов, и началась уже теперь знаменитая битва в Кривом доле. Дикари отступили, потеряв убитыми около полутора тысяч своих воинов. А вот пленных было мало.

Кстати, среди них были и Умницы… Кто-то говорил мне, что они сами сдались.

Надо было видеть мордочку Непоседы, когда пред ним предстал Лайдульф со своим братом и сестрой. Их провели к нему в дом. Битый час Фродди просидел один на один с гибберлингами-предателями. И вот он вдруг вышел к народу и во всеуслышание заявил, что завтра Умницы будут казнены… И всё.

Тишина стояла такая, что можно было услышать матерящихся матросов в Тихой Гавани.

Меня, как, в прочем, и остальных, всё больше донимали причины предательства. Но Старейшина намеренно проигнорировал прямой вопрос и запретил кому-либо беседовать с Умницами.

Честно скажу, что это породило лишь кривотолки. Если бы Лайдульфу дали возможность высказаться в своё оправдание… пусть это даже было бы враньём, то, думаю, ему безоговорочно поверили. Никто не мог даже вообразить, что такая уважаемая семейка была способна на низкий поступок.

Говорили и так: «Их заставили». Некоторые утверждали, что Умницы случайно попали в плен. Третьи доказывали, что сей «росток» подставили злопыхатели. В общем, гибберлинги гудели подобно пчелиному рою.

Я попытался поговорить с Непоседой, и даже подумывал выпросить у него встречу с Умницами, чтобы самому разобраться, но Фродди решительно замотал головой.

— Почему? Все волнуются…

— Водная гладь всегда волнуется, когда дует ветер. Он стихнет, успокоится и поверхность…

— Хорошо… может, вы хотя бы мне поясните, что случилось?

— Нет.

Ответ Старейшины навёл меня на другую мысль, а именно, что у гибберлингов всё не так уж и «мирно», как кажется стороннему наблюдателю. Возможно, есть и такие представители этого народца, которые не согласны с общей «политик». И то, что предательство оказалось на таком, можно сказать, высоком уровне, указывало на неслабый раскол внутри общества.

Странно, что я этого ранее не замечал… А, может, просто не хотел.

В полдень Умницы были казнены. Они отказались от последнего слова, смело вышли вперёд и стали ожидать палача.

Фродди стоял на лобном месте, держа в руках шест с изображением рыбы. Он кратко сообщил всем, что Умницы будут наказаны за свою подлость через потрошение… Первым казнили Лайдульфа, разрезав его живот и вырвав из нутра все внутренности. Говорят, он какое-то время даже был жив, пока их вытягивали.

Я к тому времени ушёл и не стал глядеть на пытки, как остальные жители городка. А на утро меня вызвал к себе Непоседа.