Пряди о Боре Законнике

— Огонь! — попробовал я испытать заклятие на новом оружии. — Взрыв! Молния!

Всё тщетно. Я глянул на мертвеца, потом снова на оружие. В чём же секрет? А ведь он должен быть.

Я продолжал вертеть в руках чудо-копьё, досадно покусывая губы. Тут древко неожиданно «сложилось», и оружие вновь уменьшилось до размеров детской игрушки.

Так и не разгадав секретов нового оружия, я решил идти дальше. И едва отошёл шагов на двадцать от замерзшего тела, как земля под ногами вновь вздрогнула. Сильный треск заставил меня отпрыгнуть в сторону и прижаться к скале. И надо сказать, сделал я это вовремя: в земле возникла ломаная трещина, которая прямо на глазах стала расширяться. Валун, на котором сидел мертвец принаклонился, и уже через секунду потянулся вниз, вглубь расщелины. А вместе с ним туда же отправилось и тело.

— Всё? — крикнул я ввысь. — Показали и… забрали?

Тряска тут же закончилась. Будто её и не было.

Случайность? — я обернулся, словно ожила увидеть позади себя прячущихся богов. Но ни Сарна, ни Нихаза не было… да и быть не могло. — Это всё глупости! Дурные мысли в дурной башке!

Расщелину во льду я миновал спустя полчаса и вот вышел к пологому отрогу Хвитфегурз. Тут вновь остановился на отдых. И надо сказать, хорошо, что это сделал. На белом склоне хорошо просматривались несколько лунок.

Куропатки! Как пить дать, куропатки!

Кровь тут же закипела. Охотничий азарт мигом прогнал усталость и чувство голода. Наверное, если бы кто-то сейчас наблюдал за мной со стороны, то увидел перед собой не просто человека, а своеобразное подобие крадущегося хищника, вроде лисы, или манула.

В руках уже появилась стрела, на которую я начал натягивать наконечник. Потом снял лук… а сам меж тем крался вперёд.

Куропатки по своей природе трусливы. Если чувствуют охотника, то замирают в норках и сидят там до последнего. Главное мне сейчас делать вид, будто я прохожу мимо и птиц не замечаю.

От волнения пересохло во рту. Я закинул в рот комок снега и… тут куропатки взмыли ввысь. Снежная пыль, появившаяся следом за птицами, затрудняла их чёткую визуализацию, и стрелять мне приходилось больше по наитию.

Тенькнула тетива и тонкая стрелка полетела вперёд. Я видел силуэт одной из куропаток. Секунда и летучая смерть прошила птицу насквозь. Она смешно завертелась в воздухе и рухнула в снег.

Ну, теперь я хоть что-то перекушу. Забыл уже когда свежего мясца пробовал.

Живо ощипав птицу, я выпотрошил её внутренности и стал разводить костёр. Запах дыма приятно защекотал ноздри. А потом к этому запаху добавился аромат жареного мяса. Пока готовил обед, думал, изойду слюной.

Но выдержал, всё чин чином. Первым попробовал хрустящую корочку. Язык обожгло, но это меня не остановило. И пока не проглотил последний кусок мяса и не обсосал последнюю косточку, не успокоился.

Хорошо, но мало, — буркнул сам себе, вытирая жирные пальцы о штаны. — Но жаловаться — грех… А хороша куропатка! Ей-ей, хороша. Выпадет случай, надо будет ещё одну-другую подстрелить. Ну, да ладно, чуток передохну и в дорогу.

Так подумал я и присел у костра.

10

Сегодня ветер был тёплым. Снег пожелтел, гибберлинги вмиг вспомнили очередное название сему цвету. Знать, весна не за горами. По небу частенько стали ползать тяжёлые свинцовые тучи. Набухшие, полные влаги, они носились в вышине, изредка разряжаясь мокрой взвесью: то ли снегом, то ли дождём. По утрам стали появляться первые проталины. Чёрная жирная земля неприятно чавкала под ногами.

— Рановато, — отчего-то хмурились сестрицы Ватрушки, глядя то на небо, то на рыхлый снег. — Ранняя весна… это к морозам.

— То есть? — просила уточнить я.

Старшая сестрица из «ростка» улыбнулась. Как бы говоря, мол, до чего ты, Стояна, ещё несмышлёна.

— Эта слякоть — ненадолго, — проговорил чем-то недовольный младший братец. — Надо ожидать новых вьюг да крепкого мороза.

Мы немного помолчали, глядя друг на друга. Каждый был занят собственными мыслями.

Пальцы на руках стыли от холода. Вернее, от сырости. Я осторожно потёрла руки и спрятала их под шубу.

Попрощавшись, мы разошлись в разные стороны.

Вдруг подумалось, что в тех городах, что мне приходилось бывать, всегда росли деревья. Сами ли, а, может, посадили, но деревья были. А в Сккьёрфборхе же они присутствовали лишь в двух местах. И то не понятно отчего, ведь учитывая странную склонность гибберлингов к подобной «чистоте» города, а именно выкорчёвыванию, деревьев не должно было тут быть.

Странно… Очень странно. Гибберлинги, при всём их благоговении перед Великим Древом, должны были бы и города свои делать как-то по-иному… Но всё не так.

Возможно, дело в чём-то другом. Может, я чего-то недопонимаю.

А что я вообще понимаю? Что вообще знаю? — спрашиваю себя и ужасаюсь. — Опять… опять эти мысли о прошлом.

Кто мой отец? Тяжёлый… неприятный вопрос. Ужасно неприятный! Болезненный…

А главное, что ответ не менее болезненный и неприятный: Ильяс Кобул.

Если верить эльфам, этот человек замучил немало друидов. Всё искал суть их… нашей силы. Вот и матери «посчастливилось» побывать в его…

Эх! Всё это неприятно. Наверное, ещё и неправильно.