Прямая дорога к свету

Пример из жизни

Людям, приходящим ко мне на прием, следует предварительно ознакомиться с теорией. Иначе мы будем говорить на разных языках. Все мои старания бесполезны, если пациент не способен что-либо воспринять, хотя и желает этого. Предварительное прочтение моих книг – не приказ, а просьба, однако я не собираюсь умолять об этом на коленях. Кто применяет теорию на практике, тот проделывает подготовительную работу, даже если ничего не получается. Зато будет проще обсудить совершенную ошибку. Беседа с человеком о его промашках выливается в дискуссию. Невозможно обмениваться мыслями с тем, кто ничего не делает, поскольку он тут же ощущает себя виноватым и начинает обороняться.

Несмотря на проводимую мною подготовительную работу, с моей стороны было бы наивно надеяться на то, что хорошие люди сами позаботятся о своем здоровье. А хотелось бы. Особенно если речь идет о болезни, неизлечимой с медицинской точки зрения. Опираясь на знания и сознательность пациента либо его родителей, я привношу элементы теории, необходимой в данный момент. Ведь и мои знания тоже постоянно обновляются и совершенствуются.

Одной матери и ее 15-летнему больному ребенку я, помимо прочего, рассказала теорию о мнимой помощи, то есть самообмане, чтобы научить их высвобождению наивности. Они оба с завидным упрямством повторяли одни и те же ошибки, да так, что ребенок практически сделался инвалидом. В духовном отношении они были всезнайками (на уровне сплетен). Меня они выслушали со скучающим выражением лица, явственно говорившем: пора бы тебе переходить к делу.

Я осторожно подбирала слова, чтобы ненароком не обидеть этих хороших людей, которым столько всего довелось пережить. (Об этом меня успела проинформировать мать.) Поскольку пациенты, прочитавшие мои книги и уловившие суть дела, ведут разговор иначе, я и поинтересовалась, ознакомились ли они с моими книгами. Сын язвительно ответил, что для этого у него нет времени. (Себе на заметку: во-первых, болен-то сам, но времени заняться собой у него нет. Для него важнее все остальное. Налицо подсознательная потребность оставаться больным, так как болезнью возможно отомстить виновному. В данном случае – матери. Во-вторых, такое юное существо, а какой ядовитый ответ. Болезнь соответствует ядовитости – медленно прогрессирующий вялый паралич нижней части тела.)

На тот же вопрос мать с саркастической усмешкой ответила: «Естественно!» В ее голосе сквозили нотки злорадства и осуждения – как можно в этом вообще сомневаться? Ведь я на все готова ради ребенка. Всем своим сверхактивным вызывающим поведением мать пыталась доказать, что для таких всезнаек, как она, в жизни нет проблем. В свое время проблемами были ее мать и муж, но они давно перестали для нее существовать. А отец вообще был для нее пустым местом. Ребенок относился к бабушке с дедушкой и к отцу точно так же, но в пику матери изображал прямо противоположное отношение. Его здоровье зеркально отражает всю эту ситуацию – внешне как будто все в порядке, а если копнуть, развалина развалиной.

Желая рационально использовать время, я принялась осторожно объяснять про воздействие стрессов. Едва я сказала, что наивность причиняет физические страдания, как мать вскочила, точно ужаленная, и воскликнула истерически: «Сами вы наивная! Надеетесь, что мы станем читать ваши книжки!» Она метала громы и молнии. На деле же она была права. Я и вправду надеялась. Я ожидала и хотела в это верить, что для матери здоровье ее ребенка поистине дорого. Хотелось верить, что и ребенок посочувствует матери и поможет себе сам, чтобы матери стало легче. Мне нередко приходилось иметь дело с детьми вдвое младше, чем этот, которые из любви к матери приходили к мысли о самопомощи. Прочтение первой моей книги служило логическим продолжением этой мысли. Те дети с пониманием отнеслись к своим матерям и все им простили. Последовавшее выздоровление было соразмерным проделанной работе.

В данном случае все обстояло наоборот. Женщина и не думала прощать своей матери, а ее ребенок – ей. Шла незримая борьба за главенство, в ходе которой один страдает пока преимущественно физически, а второй – духовно. У обоих имелось достаточно здравого смысла, но, к сожалению, их интересы в жизни были нацелены совсем на другое. Они не были готовы созидать, а были готовы бороться и сокрушать. Так ведет себя демонстративная собственническая любовь, которая беспрестанно что-то доказывает, а когда доказать не удается, вина сваливается на того, кто не верит.

Разговор пришлось прервать – при всей своей наивности я не намерена разговаривать с глухими. Оставшись наедине с собой, я стала анализировать случившееся и поняла то, чего не поняла сразу из-за своей наивности: эти люди нуждаются в страданиях. Что касается данного ребенка, нельзя допустить, чтобы он выздоровел, так как, обретя здоровье, он стал бы проявлять насилие по отношению к окружающим. Ребенок и мать, будучи в принципе настроены одинаково, стали бы инициаторами организованной преступности. Недуг этому препятствует.

В то же время эгоизм во мне не настолько велик, чтобы я сочла инвалидность достойным наказанием за подобное отношение к жизни. Я верю в жизнь. Верю, что все в жизни приходит в назначенный срок и не прийти не может. Покуда же пусть плод растет и созревает. Шанс я людям дала.