Читаем Прямая речь полностью

Или тебя все-таки что-нибудь мучит? Мне передается твое настроение, а если твое настроение распространяется на двоих, то ты должна быть все время в хорошем настроении. Я ведь очень зависим от тебя. Вечером снова приду посмотреть на тебя.

Я т. л. Компране муа?

P. S. Эту бумагу уничтожь.

* * *

Твое вчерашнее поведение просто отвратительно, а то, что ты не явилась домой ночевать — это за гранью обсуждения вообще. Все твои встречные аргументы — шелуха по сравнению с тем, что ты сделала. В чем я виноват?

Л.

Р.S. Я на озвучании.

* * *

Если ты не в состоянии дать оценку своему поступку относительно меня, нам не о чем тогда с тобой разговаривать. И если ты оставляешь за собой право и впредь поступать таким же образом, мы никогда больше не появимся в общественном месте с тобой вдвоем. Неужели непонятно? Так с любимыми женщинами, если, конечно, они любимые, не поступают, с женами — тем более это неэтично. От тебя требовалось очень немного: встать, посадить, извинившись, уйти на какое-то время за другой стол. О твоих друзьях я не хочу говорить. Они чужие мне люди, их эгоизм — и мужской, и женский — меня не волнует. Хотя с их стороны можно было бы просто формально проявить немножечко чуткости и понимания. Они прекрасно понимали неудобство ситуации. И вместо того чтобы объяснить тебе, что получилось действительно не очень красиво, они — я уверена абсолютно в этом — подогрели тебя до твоей утренней записки. Вот поэтому, Леня, я не испытываю к этим людям каких… А уж представить, что мне могло быть настолько плохо, что впору повеситься, ты, конечно же, не в состоянии. Твоя вчерашняя неряшливость — нехороший звонок в наших с тобой взаимоотношениях. Я могу выдержать все, только не невнимание к себе, когда это требуется. А объясняться с тобой в том состоянии, в котором ты пребывал вчера и из которого не выходишь-я не хочу; и это бесполезно. Ты сам это прекрасно понимаешь. А где найти здоровую паузу, при которой возможно общение нормальное — не знаю, разве что утром.

Нина

P. S. Ты ничего не понял при помощи твоих друзей. Неужели тебе не страшно? Вместо того чтобы загладить случившееся, обнаружить свою вину, ты пишешь мне пошлую и недостойную записку.

* * *

Пицунда

Абхазская АССР

Дом творчества кинематографистов,

Шарыгиной Нелле Семеновне.


Надеюсь, все в порядке. Отдыхай, как следует. Веди себя хорошо. Думаю. Помню. Люблю. Целую тебя нежно.


Артур

* * *

Нинча моя, здравствуй!

Перейти на страницу:

Все книги серии Актерская книга

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное