Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупичка

Олег вздохнул и тихонько выругался. Ну почему он не может быть обычным парнем образца 200… года, у которого нет проблем важнее ссор с подружкой?! Зачем ему это всё нужно? Он кто — милиция, сыскное агентство? Чип и Дэйл в одном лице? Тимур без команды?

Последнее было точнее. Временами он именно так себя и ощущал. Хотя — почему без команды? Команду-то можно и набрать, хоть в той же Марфинке.

Проблема в том, что ни одна команда в это дело не поверит. А у Олега не было сомнений, что Юрка попал в неприятности — и в неприятности именно такого плана, с которыми не справится никакая власть. Именно потому, что тоже не поверитв возможность их существования…

...Это очень трудно — быть подростком. Не ребёнком, не маленьким, а именно подростком. Ребёнок может заплакать, если его обижают. А ты знаешь уже, что плакать стыдно. И как быть, если всё же хочется? Ребёнок может пожаловаться, если его обижают взрослые — пожаловаться другим взрослым. А ты уже знаешь, что жаловаться стыдно… да и будут ли помогать, ведь это детьми умиляются, а на подростков всегда смотрят косо. Скажут: сам виноват. И терпишь обиду. А обижать взрослые умеют. Некоторым, кажется, это просто удовольствие доставляет — обижать именно подростков, которые уже способны почувствовать обиду, но ещё не могут за себя постоять. Ребёнок властью взрослых не тяготится и чаще всего даже не задумывается о ней. А ты уже хочешь поступать по-своему. Ну ладно, ну пусть взрослые правы и ты ещё ничего не соображаешь. Но почему ты должен, например, уважать того, кто на работе твердит одно, а делает другое? Как его можно уважать?! А тебе одновременно твердят: надо быть честным — не смей некрасиво говорить о взрослых. Они всегда правы. Даже когда продают твоего ровесника за тридцать тысяч рублей, как это было в Екатеринбурге, ты не имеешь права их осуждать — не дорос. Нет, не все взрослые такие. Наверное, даже не большинство. Но главными чаще всего становятся именно такие. И когда ты, окончательно сбитый с толку подлостями, глупостями и противоречиями окружающего мира, сам совершаешь глупость или подлость… или даже преступление — все хором возмущаются, какой ты плохой. И никто не хочет выслушать. Хотя бы просто выслушать, что уж — поверить и понять, что твоя-то вина тут только в том, что ты запутался. А точнее — тебя запутали. Газетами, журналами, теликом — а потом возмущаются и ужасаются, какой ты жестокий, как плохо воспитали тебя семья и школа. А семье и школе не до тебя — они деньги зарабатывают. Чего проще: прекратить травить тебя, подростка, пивной рекламой, дурацкой музыкой — и всё будет нормально. Но на чём тогда деньги зарабатывать? Вот и оказываешься ты крайним, без вины виноватым за то, что от тебя и не зависело.

Поэтому если хочешь справедливости — будь добр делать её своими руками. Это Олег усвоил в прошлом году окончательно. И помогать, если можешь, тем, кому так же не повезло с возрастом. А когда вырастешь — не забывать, как легко сделать больно младшему. Не физически даже больно. Физическую боль можно перетерпеть. А обиду, равнодушие, насмешку зачастую — нет.

Хочешь справедливости — делай её сам. И не надейся, что помогут. Помогут — спасибо. Нет — не рассчитывал. И учись думать сам. Головой.

Олег осознавал, что ему повезло с семьёй — любящие и строгие родители, старший брат, на которого всегда можно положиться. И повезло с окружением — Марфинка была одним из островков экономического, правового и культурного благополучия (это он не сам выдумал, а просто слышал). Конечно, не будь его на свете — и всё было бы не так, потому что… ну да ладно. О той, другой прежнейжизни вспоминать не очень хотелось. Не было её — и всё. Но раз вокруг у кого-то проблемы, а он может помочь — надо помогать. Не в Америке живём, как говорит отец. Помогать — и за просто так, ничего не ожидая. Ведь и ему помогали тогданезнакомые в общем-то люди. И что до того, что их разделяло сорок лет…

Рассудив так в яростном споре с самим собой, Олег начал подниматься по крутой лестнице, чтобы выйти к остановке маршрутки…

...«Дукат» нашёлся не сразу. Магазинчик прятался под арочным низким проходом в один из дворов — прямо в стене прохода оказалась закрытая металлическая дверь с лаконичной строгой вывеской:

Д У К А Т

Олегу даже показалось, что дверь закрыта, но, когда он, не найдя ручки, толкнул её, она открылась.

Магазинчик находился в полуподвале без окон и внешне ничуть не напоминал заведение, владельцы которого могут заказывать себе такие шикарные визиточки. Хотя, может быть, это просто избранный имидж (ведь накрывают же в некоторых недешёвых кафе на расстеленной газете!)? А так — небольшое и не очень хорошо освещённое помещение, в одной стене дверь, в другой — стойка (за ней вторая дверь), вдоль двух других стен — непритязательные стеклянные горки с этим самым антиквариатом. На стенах над горками висели картины, часы, оружие, ещё что-то — тоже, конечно, антикварное. Лесенка из пяти каменных ступенек, выбитых посередине до корытообразных углублений.