Прямо к цели

Она провела липким пальцем по листу месячного баланса, затем проверила цифры по выписанному от руки балансу банка. Прибыль, составившую восемь фунтов и четырнадцать шиллингов, она аккуратно вписала жирным почерком в последнюю строку.

— При такой норме прибыли мы станем миллионерами, когда мне будет сорок лет, — сказал Чарли с довольной ухмылкой.

— Сорок, Чарли Трумпер? — повторила Бекки пренебрежительно. — Ты совсем не спешишь, верно?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Чарли.

— Только то, что я надеюсь, мы добьемся этой цели гораздо раньше.

Чарли громко рассмеялся только для того, чтобы скрыть тот факт, что он был не вполне уверен, шутит она или нет. Как только Бекки убедилась, что чернила высохли, она закрыла книги и сложила их в свою сумку. Чарли тем временем готовился закрыть булочную. Когда они ступили на мостовую, Чарли пожелал Бекки доброй ночи, отвесив ей церемонный поклон. Повернув ключ в замке, он отправился домой в предзакатных сумерках, насвистывая мелодию из «Прогулки Ламбет». Неужели он действительно может стать миллионером прежде, чем ему исполнится сорок, или Бекки просто его дразнила?

Дойдя до дома, где жил Берт Шоррокс, Чарли внезапно остановился. Перед домом 112, одетый в черную сутану, в черной шляпе и с библией в руках стоял отец О’Малли.

Глава 3

Чарли сидел в вагоне поезда, направлявшегося в Эдинбург, и раздумывал над своими действиями, предпринятыми за последние четыре дня. Бекки охарактеризовала его решение как безрассудство, Сэл не была столь деликатной в своих выражениях. Миссис Смелли считала, что ему не следует идти на войну, пока его не призвали. Грейс по-прежнему выхаживала раненых на Западном фронте и поэтому даже не знала о его шаге. Что касается Китти, то она просто надула губки и поинтересовалась, как же она теперь должна существовать без него.

«Рядовой Джордж Трумпер погиб 2 ноября 1917 года под Пасщендалем, — сообщали ему в письме, — проявив отвагу и храбрость во время атаки на позиции неприятеля у Полигон-вуд». В этот день погибло свыше тысячи человек, наступая на участке фронта шириной десять миль, от Мессины до Пасщендаля, поэтому не приходилось удивляться, что письмо лейтенанта было таким коротким и сухим.

После бессонной ночи Чарли оказался на призывном пункте в Большом Скотланд-Ярде. Плакат на стене призывал добровольцев в возрасте от восемнадцати до сорока лет вступать и служить в армии «генерала Хейга».

Не имея за плечами восемнадцати лет, Чарли молил бога, чтобы они ему не отказали.

Когда сержант-вербовщик пролаял: «Фамилия?» Чарли, выпятив грудь, почти прокричал: «Трумпер» и стал с нетерпением ждать.

— Дата рождения? — спросил человек с тремя белыми полосками на рукаве.

— Двадцатое января 1899 года, — выпалил Чарли без промедления, но его щеки при этом полыхали краской.

Сержант-вербовщик посмотрел на него и подмигнул. Дата была вписана в светло-коричневую карточку без каких-либо комментариев.

— Сними свой головной убор, парень, и иди к военному врачу.

Сестра провела Чарли в небольшой кабинет, где пожилой человек в белом халате заставил его раздеться до пояса, покашлять, высунуть язык, глубоко подышать, а затем всего его обстучал холодным резиновым предметом. После того как ему пришлось снять брюки и подштанники — впервые в жизни перед кем-то, кто не был членом его семьи, — врач заявил, что наследственными заболеваниями он не страдает, хотя Чарли не совсем понял, о чем шла речь.

Он смотрел на себя в зеркало, пока они его обмеривали. «Пять футов, девять дюймов с четвертью», — сказал санитар. «И это еще не все», — хотел добавить Чарли, убирая черный чуб с глаз.

«Зубы в хорошем состоянии, глаза — карие, — констатировал пожилой врач. — Совсем неплохо», — заключил он. Нацарапав что-то на правой половине карточки, старик послал его обратно к человеку с тремя белыми полосками.

Чарли выстоял еще одну очередь, прежде чем вновь предстал перед сержантом.

— Хорошо, парень, распишись здесь, и мы выдадим тебе проездные документы.

Чарли нацарапал свою роспись в том месте, куда указывал палец сержанта. При этом он не мог не заметить, что большой палец на руке сержанта отсутствовал.

— Почетная артиллерийская батарея или королевские фузилеры? — спросил сержант.

— Королевские фузилеры, — выдохнул Чарли. — В этом полку воевал мой отец.

— Тогда королевские фузилеры, — сказал сержант не раздумывая и сделал пометку еще в одной клетке.

— Когда я получу обмундирование?

— Не раньше, чем окажешься в Эдинбурге, парень. Завтра утром в восемь ноль ноль прибыть на вокзал на Кингс-кросс и доложить. Следующий.

Чарли вернулся на Уайтчапел-роуд 112, чтобы провести еще одну бессонную ночь. Его мысли метались от Сэл к Грейс и затем к Китти. Постоянно тревожил вопрос о том, как будут жить без него две из сестер. Он также пытался задуматься о Ребекке Сэлмон и их сделке, но мысли все время возвращались к могиле отца на чужой земле и той мести, которой он намеревался подвергнуть любого немца, осмелившегося встать на его пути. Эти раздумья не оставляли его, пока утренний свет не залил комнату.