Прямо к цели

Симон какое-то время молчал, как бы обдумывая свой ответ. И, только вытерев насухо две тарелки, он заговорил.

— Это началось очень давно, еще до меня. А я пять лет работал с Бекки у Сотби, прежде чем она пригласила меня в компанию Трумперов. По правде говоря, я не знаю, почему она и миссис Трентам так ненавидят друг друга, но мне известно, что сын миссис Трентам по имени Гай и сэр Чарлз служили в одном полку во время первой мировой войны и что Гай Трентам имел какое-то отношение к картине «Дева Мария с младенцем», которую мы были вынуждены снять с аукциона. Единственное, что еще мне удалось узнать за эти годы, так это то, что Гай Трентам исчез в Австралию вскоре после… Эй, это же была моя лучшая кофейная чашка.

— Извините, ради Бога, за неосторожность, — Кэти наклонилась и стала собирать разлетевшиеся по полу осколки фарфора. — Где можно найти другую такую?

— В отделе фарфора у Трумперов, — сказал Симон. — По два шиллинга за штуку. — Кэти рассмеялась. — Послушайте моего совета, — добавил он. — Среди старых работников существует золотое правило в отношении миссис Трентам.

Кэти перестала собирать осколки.

— Они никогда не упоминают ее имя при Бекки, если она сама не заводит разговор об этом. И никогда не произносите фамилию Трентам в присутствии сэра Чарлза. Если вы это сделаете, я думаю, он тут же уволит вас.

— Вряд ли мне предоставится такая возможность, — заметила Кэти. — Я никогда не встречалась с ним, да и видела-то всего раз, когда он сидел в седьмом ряду на итальянской распродаже.

— Ну, это мы можем исправить, — заверил Симон, — если вы согласитесь пойти со мной на новоселье, которое Трумперы устраивают в следующий понедельник у себя в новом доме на Итон-сквер.

— Вы серьезно?

— Конечно, — ответил Симон. — В любом случае, я не думаю, что сэр Чарлз одобрит мое появление там с Джулианом.

— Не сочтут ли они это предосудительным, когда младший сотрудник приходит под руку с начальником отдела?

— Только не сэр Чарлз. Он не знает, что значит слово «предосудительный».

Кэти потратила немало обеденных перерывов на беготню по магазинам одежды в Челси, прежде чем нашла то, что считала подходящим нарядом для новоселья у Трумперов. Ее выбор пал на солнечно-желтое платье с большой ажурной вставкой на талии, которое, по словам продавца, обслуживавшего ее, было вполне подходящим для коктейля. Правда, в последний момент Кэти испугалась, что длина, или, скорее, ее недостаток, является слишком вызывающей для такого торжественного события. Однако, когда Симон заехал за ней на квартиру, он тут же заявил:

— Вы произведете сенсацию, это я обещаю.

Его полная уверенность заставила Кэти поверить в себя. Во всяком случае, такая уверенность не покидала ее до самой верхней ступеньки дома Трумперов на Итон-сквер.

Когда Симон постучал в дверь резиденции своего работодателя, Кэти желала только одного — чтобы не так бросалось в глаза то, что ее никогда прежде не приглашали в такой красивый дом. Однако всякая неуверенность у нее исчезла, стоило только дворецкому пригласить их в дом. Взгляд сам по себе невольно приник к ожидавшему ее «угощению». Пока другие дегустировали нескончаемое шампанское и не забывали отведать сладостей с проплывавших бесконечной чередой подносов, она обратила все свое внимание на кое-что другое и даже начала подниматься по лестнице, поглощая один за другим редкие «деликатесы».

Вначале это был Курбе с его спокойной игрой густых оттенков красного, оранжевого и зеленого цветов, затем голуби Пикассо в окружении розовых лепестков, чуть ли не приникшие друг к другу своими клювами. Еще шаг — и ее взгляд приковала к себе старуха Писсарро с вязанкой сена, где преобладали зеленые тона. Но дыхание у нее перехватило, когда взгляду открылся вид на Сену, изображенный Сислеем с использованием всех оттенков голубого, какие только можно себе вообразить.

— Это моя любимая, — произнес кто-то рядом с ней. Кэти обернулась и увидела высокого молодого человека с растрепанными волосами, который смотрел на нее с улыбкой, невольно заставлявшей улыбнуться в ответ. Вечерний пиджак на нем был немного свободнее, чем следовало, а галстук-бабочка просился, чтобы его вернули на свое место, да и сам он, казалось, стоит на ногах только благодаря поддержке перил.

— Прелестная, — согласилась она. — Когда я была помоложе, то сама пыталась немного рисовать, и именно Сислей убедил меня в том, что не стоит беспокоиться.

— Что так?

— Сислей нарисовал эту картину в семнадцать лет, еще учась в школе, — вздохнула Кэти.

— Боже праведный, среди нас — эксперт. — Кэти улыбнулась своему собеседнику. — Может быть, посмотрим другие картины в коридоре наверху?

— Вы думаете, сэр Чарлз не будет против?

— Мне даже в голову не приходило это, — сказал молодой человек. — В конце концов, какой смысл собирать все это, если другие не могут посмотреть твою коллекцию?

Подстегнутая его уверенностью, Кэти сделала еще один шаг вверх по лестнице.

— Какое великолепие, — вырвалось у нее. — Ранний Сиккерт. Его картины почти не появлялись на рынке.

— Вы, очевидно, работаете в картинной галерее?