Прямо по замкнутому кругу

– Ну ты посмотри – у тебя чудесная квартира…

– Ты меня бросаешь? – простонала она. – За что?

– О чем ты говоришь? – расстроился Андрей.

– Ты хочешь от меня избавиться?!

– Маша! – Он тряс ее за плечи. – Приди в себя! Стой! Я сейчас вернусь! – И он бросился к двери.

– Не уходи! – вопила вслед Маша.

– Да я буду через минуту!

Он вернулся с бутылкой коньяка. Маша лежала лицом в подушку.

– На, возьми! – Он всучил ей стакан.

– Фу! – поморщилась она.

– Пей! Я сказал, пей! – прикрикнул Андрей.

Маша с трудом проглотила четверть бутылки.

– Легче? – поинтересовался он.

Она покачала головой.

– Слушай меня внимательно, – сказал Андрей. – Я тебя не бросаю. Я останусь с тобой. Мы будем дружить, созваниваться, я хочу тебе помочь. Но мы ведь говорили, что ты будешь жить здесь, у себя…

– Мне незачем больше жить… – прошептала Маша и залпом допила коньяк.

– Что ты хочешь этим сказать? – возмутился Андрей.

– Я… не могу… одна… – Маша говорила, а слезы капали.

– Ты взрослая. Ты должна быть одна, – убеждал Андрей.

– Лучше бы я осталась с мамой! – Маша в который раз зашлась в рыданиях.

– Девочка моя… – Андрей взял ее холодную руку. – Ты же не думала, что я просто сменил твою маму? И что теперь я буду управлять твоей жизнью?

Он испугался. А Маша, словно почувствовав это, отомстила:

– Думала! Да, думала! Ты отнял у меня все!

У Андрея закружилась голова. Что за черт?!

– Маша, ну, давай рассуждать логически. Что с тобой случится, если ты поживешь одна?

– Все! Все случится! – Это уже была истерика. – Почему я должна делать то, что не хочу?! Давай, вали отсюда! А я пойду и повешусь!

Андрея тошнило.

– Я умру через два месяца! – заорал он. – И что ты будешь тогда делать?!

– Ты не умрешь, – Маша потрясла головой.

– Умру! Я смертельно болен! Ясно тебе?!

Маша оторопела.

– Не может быть…

– Может, дорогая моя, может!

– Я буду о тебе заботиться, – пообещала она.

– Обо мне не нужно заботиться! Это о тебе нужно!

И опять слезы.

– Бедный мой…

– Маш, руки убери! – рявкнул Андрей. – Чего ты хочешь? Жить здесь со мной? Хочешь, чтобы я забрал тебя к себе? Только учти – я теперь живу на Ярославке, на заводе.

– Мне все равно… – всхлипывала она.

– Тогда собирай вещи.

Он перевез Машу на завод, где та безуспешно делала вид, что ей все нравится.

– А что с твоей квартирой? – спросила она.

– Я ее продал. Да, Маш, я завтра уеду. На неделю, наверное.

Она будто окаменела.

– Мне жить осталось полтора месяца! Я хочу сделать то, что поможет облегчить боль! Ты понимаешь это, или мне надо все время вытирать твои сопли?!

Честное слово, он был готов сам убить Машу!

Но она села рядом с ним на матрас и взяла его за руку.

– Спасибо, что не оставил меня там. Куда поедешь?

– Махну на мотоцикле в Крым. Лучше бы по Европе, но у меня шенген закончился.

– Я буду тебя ждать, – прислонилась к нему Маша.

– Я хочу сегодня напиться, – сообщил он.

– Конечно. – И она погладила его по голове.

Обыкновенно Андрей не выносил, когда его гладят по голове – то есть портят укладку, но последний раз он мыл голову, кажется, три дня назад, так что сейчас отнесся к таким ласкам благосклонно. Выяснилось, это даже приятно.

– Ты устраивайся, а я за водкой. Не жди меня рано.

На обратном пути он, кажется, упал с летницы. Поскользнулся. Дверь не открывалась, поэтому он ее выбил. На кровати сидела, вытаращив глаза, перепуганная Маша.

– Андрей…

– Иди сюда! – Он сбросил одеяло, схватил ее за ноги и притянул к себе.

– Что ты делаешь? – она даже не сопротивлялась.

– Живу с тобой. Забочусь о тебе. Хочу секса, – бубнил Андрей, снимая с нее трусы.

– Но я, кажется, не хочу… – пропищала девушка.

– Меня не волнует. Это взрослая жизнь, детка.

Это был грубый секс. Ничего личного – только злая животная похоть. После чего Андрей сразу же заснул (а возможно, и во время), а когда открыл глаза, Маши уже не было. Вещи, впрочем, остались.

Похмелье было грандиозное. Два часа ушло на то, чтобы набраться сил и встать с кровати. Еще часа три Андрей старался не отходить далеко от унитаза, вокруг которого кто-то (наверное, Маша) соорудил из коробок подобие ширмы. В ширму, Андрей, впрочем, врезался и всю ее разрушил.

Часам к семи ему стало легче, а после душа Панов оправился. Пообедав в баре, Андрей собрал вещи, сел на мотоцикл и отправился последний раз увидеть море.

На второй план отошли мысли о сервисе, об уровне отеля, о качестве местной кухни. Он никогда не любил Черное море и с большим удовольствием окунулся бы в Эгейское или Средиземное, но это было бы неинтересно – сесть в самолет, нанять такси…

Он летел на своей девочке, на «Ямахе», и ветер кричал ему в лицо, и впереди его ждали остановки, придорожные мотели, и девушки, и вкус моря, ощутимый издалека… – и это было лучшее приключение в его жизни, потому что сейчас он был одиноким бесстрашным ездоком, которого не испугать такой заурядной штукой, как смерть. Он бросал вызов всем этим «КамАЗам», заигрывал со смертью, и он и грустил, и радовался тому, что наконец оценил жизнь.

Он кокетничал с официантками. Без малейшего страха ел придорожные шашлыки. Дерзко глазел на дальнобойщиков и пару раз даже ввязался в драку.