Прямо по замкнутому кругу

– Я слышал, но не понял, – Андрей моргал глазами. – Зачем?

– Это будет честно, – вмешалась Глаша. – Вы аннулируете условия контракта, и ты возвращаешься на исходную позицию. Понимаешь?

– А Маша… Катя? Они будут?

– Конечно, будут! – успокоила его Глаша. – Никуда не денутся!

– П…ц… – расстроился Андрей.

– Я же тебе говорил! – обрадовался Герман и подмигнул Глаше. – Наш мальчик, наш…

«…у тебя есть шанс. Только вот мне кажется, ты не захочешь им воспользоваться… не отказывайся… бери не глядя, даже если будешь сомневаться…» – говорила ему Марианна.

Он не мог не глядя. Если это вообще тот самый шанс. Если это не сон. Не бред.

– Мне надо подумать, – сказал он.

– У тебя есть только двенадцать часов. В восемь утра ты должен принять решение, – заявил Герман.

– Почему двенадцать? – растерялся Панов.

– Ну, я пошел, – Герман отодвинул стул.

Глаша накрыла руку Андрея ладонью.

– Послушай…

– Ничего не хочу слушать. Извини. Ничего личного. Мне надо идти. Времени мало, – на одном дыхании выпалил Андрей и сбежал, опрокинув плетеное кресло.

На углу Столешникова и Малой Дмитровки он расхохотался.

Смех – это просто истерика? Защитная реакция? А не лекарство от всех болезней? Не эликсир жизни?

«Чушь…» – думал Панов.

Казалось, будто он на глазах становится прозрачным – вот исчезают пальцы на руке, локти, плечи…

Он не хотел умирать.

И он не намеревался так жить.

Третьего варианта не было – и это сводило его с ума.

Ребенок. Девушка. Потянет ли он все это на зарплату официанта или заправщика на бензоколонке?

Он видел много фильмов о большом счастье маленького человека, он когда-то читал Чехова, иногда мечтал о жизни где-нибудь в глуши, но все это были пустые хлопоты, игра контрастов, зарисовки с Марса.

Андрей был не настолько наивен, чтобы пообещать себе: «Я справлюсь». Он никогда не считал, что просто жить: дышать, просыпаться утром, ощущать холод, тепло, чье-то тело, вкусы, запахи – важно само по себе, без нюансов. Без разницы между «Бон Аквой» и «Эвианом», квартирой на Покровке и конурой в Бутове, вкусом горячих свежих крабов и привкусом синтетического салата из крабовых палочек.

Он сдохнет от такой жизни.

Лучше было бы жениться на Даше.

Но он не женился.

И тому есть причина.

Он не мог найти себя в этом большом мире. Как вампир, смотрелся в зеркало, не в силах увидеть собственное отражение. Он – существо, которое живет чужими мечтами, смотрит на мир чужими глазами, пьет чью-то кровь и не ощущает жизни в своих холодных руках.

К счастью, Катя была дома.

– Мать твою! – воскликнула она. – Что с тобой?

Катя, признаться, тоже выглядела не лучшим образом: непричесанная, в каких-то домашних одежках. Наверное, переживала. Делала что-нибудь женское: ела конфеты, смотрела фильмы о любви, слушала Шер.

Женская печаль всегда хорошо пахнет и выглядит симпатично. Мужская отдает бензином, тем сложным похмельным букетом, что производят на свет водка с пивом, и завершающей нотой нестираной одежды.

– Подожди! – Катя метнулась в ванную и вышла минут через десять свежая, с гладким конским хвостом на затылке, в нарядной майке.

Потный и разбитый Андрей валялся на диване.

– А ты бы хотела, чтобы я остался жив? – спросил он.

– Издеваешься? – нахмурилась она. – Конечно. Как ты можешь сомневаться?

– Я серьезно. Не просто жив, а с тобой. В твоей жизни. Хотела бы, чтобы я был твоим парнем? Единственным? На всю жизнь?

– Почему ты меня спрашиваешь? – Катя была очень серьезна.

– А почему ты не отвечаешь?!

– Андрей… – Она потянулась к бутылке с водой и выпила сразу много. – Ты хочешь ответа на определенный вопрос? Так задавай его.

– Кать, вопрос в том, стоит мне жить ради тебя? Стоп! Я объясню. Я не боюсь смерти. Но вот ты представь, что у меня есть шанс… остаться. Стоит мне им воспользоваться? И ради чего? Может, ради тебя?

Катя думала долго. Глаза, когда она подняла их на Андрея, были полны печали и сочувствия.

– Не знаю, Андрей, как я могу… сказать… Разве тебе пригодится мой совет? Я даже представить не могу такой постановки вопроса: жить ради кого-то… Знаешь, есть люди, очень здоровые, они говорят, что живут ради детей, или потому, что у них старенькие родители… И я знаю, что это хорошие, в общем-то, люди, но мне так их жаль, ведь они не знают вкуса своей собственной жизни. Они пустые. Я тебе могу сказать, что надо бороться в любом случае.

Андрей вздохнул.

– Ладно. Но я тебе нужен?

– Сейчас – да. Мне тебя не хватает. Но как я могу сказать – это просто секс или что-то большее? Я, наверное, живу ради того, чтобы это узнать, но я – не ты. Я бы очень хотела сказать тебе, что ты – все для меня, но боюсь тебя обмануть. То есть я боюсь себя обмануть, если честно.

– Ты не думаешь, что я сошел с ума? – уточнил Андрей.

– Поверь, это не имеет никакого значения. Мы все не в своем уме. Это нормально.

Андрей закрыл глаза.