Прямо сейчас

– Навряд ли я герой, – сказал Данила, усмехнувшись, и подумал, что Паутов наверняка быстро забудет и его фамилию, и как его зовут, что, в общем, совершенно неважно, потому что, если уж он, Данила, и ввязался в эту историю, то не во имя президента всея Руси, а ради Ксении – ради того, чтобы девушка, которой нравится в людях решительность, знала, что Данила в состоянии быть решительным. Пусть даже она никогда об этой истории и не узнает, это тоже на самом деле не так важно. Важно самому это знать. Данила еще прислушался к своим чувствам. Да, всё так. И, конечно, Ксения никак не виновата в том, что их знакомство не продолжилось. Это тоже неважно. Главное, что в его жизни была и теперь будет всегда девушка с серо-зелеными глазами. Глазами, которые иногда серее, иногда зеленее, а порой вспыхивают у зрачка желтизной – в зависимости от освещения, или ее настроения, или черт знает от чего. Она есть в его жизни, и его чувство к ней, так внезапно вспыхнувшее ярким огнем, не может и не должно пропасть из его жизни вместе с девушкой, потому что это чувство – его достижение, а больше – ничье. Ну, или пускай это не достижение, пускай это была удача. Или это было и то, и другое – достижение при удачно сложившихся обстоятельствах. В любом случае – в этом проявилась его личность, его сила. Конечно, у него могут быть позже и другие девушки, – но это уже будут другие истории, и они не преуменьшат истории с Ксенией. Как и не преувеличат ее. Они просто будут другие. Хотя, возможно… и с Ксенией не все потеряно. Кто может знать? Кто вот мог знать, что ему доведется ехать рядом с президентом в какую-то деревенскую дыру, а потом смотреть там на коровий зад, в который засовывает по локоть руку осеменитель по имени Иван, а потом угонять с президентом старый грузовик водителя по имени Афанасий? Кто мог такое представить себе? Представить, конечно, не имена осеменителя и водителя, а вообще эти события, мысленно поправил себя Данила. Невероятный случай. Это ж ни к каком сне не приснится.

– Слушай, у тебя, наверно, есть мобильник? – прервал размышления Данилы Паутов. – Дай-ка. Мне надо позвонить.

Данила достал из кармана телефон. «А, вот чего он тут меня про фамилию-имя расспрашивать стал, – подумал Данила. – Типа я ему интересен. Чтобы мобильник потом попросить».

Паутов набрал номер своей любовницы Елены Стрельцовой, цирковой акробатки, а когда соединение состоялось, отвернулся к окну и тихо заговорил в трубку:

– Привет! Это я. Не волнуйся, у меня все нормально. А ты как?.. Ну хорошо, что хорошо. Да, с другого телефона звоню, так получилось… Значит, так, сиди дома, никуда не высовывайся. Я сейчас еду к Москве. Не знаю, по какой дороге, неважно. Может, мне придется к тебе приехать, потому что я не знаю, кому сейчас можно доверять. Алена! Спокойно. Все будет в порядке. Ну, давай. Я еще позвоню потом.

Паутов вернул телефон Даниле, подозрительно посмотрев на него.

– По делу надо было позвонить, – перейдя с тихого на обычный голос, объяснил Паутов, хотя Данила и не собирался спрашивать, кому и зачем он звонил. – Этот номер прямо сейчас сотри из памяти мобильника.

– ОК, – согласился Данила и стал нажимать на кнопки. – Готово.

Паутов угукнул и снова стал смотреть в окно. Ему было сейчас, о чем подумать, что просчитать.

– Как думаешь, – спросил через некоторое время Паутов, – этот водила, который нас привез к коровнику…

– Афанасий, – подсказал Данила.

– Да какая к черту разница, как его зовут? Он уже позвонил в полицию, что грузовик в угоне?

– Даже если позвонил, кто же машину сразу искать станет? Тем более какой-то сельский грузовик. Нереально.

– Он может про меня рассказать.

– Он не понял, кто вы.

– Но он может описать меня. И там догадаются, что я не просто похож на президента, а я и есть президент.

– Делать ментам нечего, догадываться. Они просто подумают, что он бухой. Или вообще ничего не подумают. Эти сообщения принимает какая-нибудь тетя, она примет, запишет и тут же забудет. Мы уже когда МКАД прошли – и тишина, никто за нами не гонится.