Прямо сейчас

Он открыл дверь, скользнул в коридор, но снова замер, напряженно прислушиваясь. Сердце колотилось. «Так, дышим!» – мысленно скомандовал сам себе Виктор. Он почти год работал верхолазом в компании, которая занималась установкой кондиционеров, мойкой не открывающихся окон на высоких этажах зданий, мелким отделочным ремонтом фасадов домов, а до этого Виктор еще занимался спортивным скалолазанием. И он отлично знал, что главное в опасной ситуации – не перекрыть самому себе кислород. Не сбить дыхание и уж тем более не задерживать его надолго.

Он осторожно направился к двери квартиры №31, готовый, если понадобится, быстро и без шума ретироваться. Вдох, осторожный шаг, еще шаг, и одновременно выдох, и двигаем дальше вперед, и не забываем про вдох. Вот она, обитая бордовым кожзаменителем дверь. Виктор приложил ухо к щели между дверью и дверной рамой. Внутри раздавался бубнеж, там шел разговор, но разобрать слова было совершенно невозможно. Виктор решил немного подождать.

Помимо каких-то фраз слышались и стуки, иногда что-то звенело. Обыск? Наверняка. Что этим дятлам надо от Башмака? Вдруг стали различимы некоторые слова, похоже, беседующие приблизились к прихожей, или даже уже оказались в ней. «Не верится как-то». Это явно был голос первого, деловитого фээсбэшника, того, что вежливого предлагал Илье встать лицом к стене. Дальше – невнятное бормотание. Это, по-видимому, отвечает Башмак. «Да-да, – снова деловой голос фээсбэшника, и теперь его слова стали четко слышны, – мы эту версию сразу отработали, вы действительно заявили об угоне. Но, согласитесь, возникает вопрос: где же тогда ваш ключ от машины? И, кстати, брелок сигнализации у вас был?» «Был. Но я же сказал, я выпил вчера, не знаю, куда делся ключ, – этот голос принадлежал Илье, Виктор узнал его. – Сами же видите, ищем-ищем – нету нигде. Может, я его мимо кармана положил, а кто-то подобрал и угнал тачку. Я сильно бухой был». Неожиданно в беседу вклинился другой голос, человек, которому он принадлежал, был, похоже, в ярости: «Башмаков, ты дурак или притворяешься? Мы не ключ ищем у тебя. Говори, куда дел кенозин. Кенозин где, сволочь?» – «Кено… чего? Вы о чем вообще?» – «Так, давайте спокойно, – вновь голос первого фээсбэшника. – Илья Алексеевич, забудьте это слово. Мы знаем, что про секретные материалы вы ничего не знаете. Давайте сейчас поговорим о другом. Поймите, мы вам зла не желаем, мы просто хотим выяснить, не были ли вы за рулем своей машины этой ночью. Или, может, вы накануне передавали кому-то свою машину? Какому-то знакомому, может быть?»

Всё, что нужно было, Виктор услышал и задерживаться у двери далее не стал.

Менее часа спустя Виктор остановил Ниссан на зачумленной улочке у ворот какой-то фабрики. Данила сидел на переднем пассажирском сиденье, сосредоточенный и тихий.

Оба молча вышли из автомобиля. Виктор пошел назад, к багажнику. Он достал оттуда тряпку, разорвал ее надвое и бросил половину Даниле. Потом еще раз склонился над открытым багажником и сказал:

– О! Здесь есть полпузыря водки.

Он разогнулся и показал Даниле бутылку, в которой действительно плескалась прозрачная жидкость.

– Что-то не помню, чтобы мы ее сюда клали, – сказал он. – Наверно, это заначка Башмака. Надо взять с собой.

– Нет, – ответил Данила и направился к Виктору. – Надо тряпки водкой хорошенько намочить.

– На фига?

– Спирт расщепляет жиры. А отпечатки пальцев – это и есть жиры.

– А, правильно, – Виктор отвинтил крышку и начал обильно смачивать тряпку. – Соображаешь, Даницыл.

Затем свою тряпку смочил и Данила.

– Ну, поехали, – сказал Виктор. – Я все протираю снаружи, а ты – внутри.

И они взялись за дело.

– Интересно, эта фигня «плохой полицейский – хороший полицейский» все так же работает? – спросил через какое-то время Данила. – Неужели нельзя что-нибудь поновее придумать?

– Нет ничего лучше старых, добрых, простых, как велосипед, схем, – ответил Виктор. – Это как в магазине выставляют цены: не семьсот рублей, например, а шестьсот девяносто девять. В голове у покупателя фиксируется цифра шестьсот. И он, как зомби, отдает в кассу семьсот, получает рублишко сдачи и при этом счастлив, что купил не за семьсот. Схема работает, как швейцарские часы – хоть миллиард раз это используй.

– Тогда очень хорошо, что Илья ничего про нас и про тачку не знает, – заключил Данила, выглянув из салона машины в открытую дверь. – И еще хорошо бы нам с тобой узнать, что же мы украли с моей работы.

– Нет, дружище Даницыл, – сказал Виктор. – Тогда хорошо бы нам вообще ничего про это не знать. Если уж старые, добрые велосипеды работают, как швейцарские часы. Меньше знаешь – лучше спишь.

– Я уже выспался, – сказал Данила.

Виктор ничего не ответил, и так как у него при этом был вид человека, для которого тема исчерпана и который хотел бы, не отвлекаясь, выполнить свою работу, Данила сел обратно на водительское кресло и вернулся к протирке руля. Между делом он набрал на мобильном номер Ксении, но она не отвечала – и это был уже третий его звонок, на который она не реагировала. Больше он решил не звонить. Из принципа.