Прямо за углом

В суровом нордическом мире спать уже не хотелось.

Ветра здесь дули такие, что иногда сносило с ног. Волны бились о скалы, но недостаточно тысячелетий, чтобы перемолоть их в песок.

Этот мир был молод.

Настолько молод, что животные еще не появились на суше. Деревья не существовали. Даже лишайники вышли на поверхность, наверное, совсем недавно.

Я застал этот мир в тот узкий промежуток, крохотный миллион лет, когда биосфера планеты только-только выбиралась на сушу. Лишайники жались к берегу слабосоленого океана, бурно развивались в устьях диких необузданных рек, то и дело меняющих свои русла. Но даже лишайники не успели подняться к их истокам. Несколько километров вглубь материка — и заканчивались даже лишайники, только голые камни девственной планеты. Возможно, какие-то микробы, но микроскопов здесь не водилось.

И, как ни удивительно, здесь жили люди. Как раз тут я был уверен, что они «не местные». Не могла человеческая раса эволюционировать на этой планете самостоятельно, — между людьми и рыбами, да водорослями в морях лежала эволюционная пропасть. Дело явно пахло панспермией.

Более того, я думал, что местные очаги цивилизации — это наследники шагающих. Здесь о них знали. Здесь они были не редкость. Многие местные вели свой род от шагающих, хоть и не обладали их даром. А значит, шагающие часто посещали эту планету.

Правда, я не видел еще ни одного.

* * *

Единственная еда, что здесь можно было добыть — рыба. Местные выдумывали еще какие-то салаты из водорослей, супы из моллюсков, но дела это не меняло — людей здесь кормило море.

Поселения людей жались к морю, также как и лишайники жались к воде.

Плюс, далеко не везде берег здесь был вообще пригоден для того, чтобы к этому морю подойти.

В итоге, за все мое время в этом мире я видел несколько десятков людей, не больше. Каменные хижины отстояли друг от друга на десятки километров, и это было везением — иметь соседей так близко.

Хижина, в которой я очнулся, принадлежала отшельнику. Он был молод, едва за тридцать, и одинокий образ жизни не был его выбором.

Лет десять назад он пошел искать жену. Традиция такого поиска весьма напоминала традиции мира островов. Одинокий юноша покидал родной дом и отправлялся странствовать в поисках невесты.

Только если островов было много, и людей на них, и соответственно выбора тоже, то здесь — в цепочке хижин вдоль моря жило очень мало людей.

И дорога была одна — по берегу, от поселения к поселению, сотни километров, пока не найдешь суженную.

Отшельник шел несколько лет. Не повезло — на его пути не оказалось ни одной девушки на выданье.

У семьи в трех хижинах отсюда только родилась девочка, но ей тогда не было и года.

А дальше, от этого места, перегон до ближайшего соседа растянулся на пару сотен километров. По иссеченному, скалистому, безжизненному берегу. И последние новости с той стороны приходили последний раз несколько десятилетий назад. Могло оказаться, что там и нет уже никого, дальше по берегу.

Это остановило Отшельника. Сделало его одиноким. Хижину в небольшом гроте ему помогли обустроить соседи. Они были безумно рады, что теперь не они на самом краю дороги, в тупике.

Я появился здесь значительно позже. Меня выкинуло в этот мир можно даже сказать удачно, хотя бы не в центре материка. Думаю, в паре километров от берега. Повезло, что там уже росли отдельные лишайники, очень редко, как пионеры будущей эволюционной экспансии. Я просто пошел по градиенту, в ту сторону, где их росло больше. И быстро вышел к берегу.

А потом — сутки брел вдоль него до ближайшей хижины. Вновь повезло. Мог и не дойти, или не заметить, но у них горел дымный костер из сушеных водорослей. Если бы не это, то без снастей, без навыков, вряд ли бы я нашел себе пропитание на этой скудной земле.

Еще и тяжело дышалось. Кислородом планета была бедновата. Как сказала вопрошающая? — «ДНК митохондрий путешествуют вместе со мной»? Что ж, здесь у них была возможность хорошо потренироваться.

Отшельник был лишь еще одной остановкой. Я прошел по его пути, значительно меньше, чем он, но все же достаточно длинную дорогу. Дюжину хижин, хотя некоторые пустовали. Разные люди, разные истории.

Иногда хотелось сесть и рассказать каждую из них.

Это был хороший кластер. Тут был кузнец, умевший добывать железо в сыродутной печи и творить с ним чудеса. Море в этих местах было богато рыбой. Старик со старушкой, живущие неподалеку, умели делать ткани из водорослей, что было просто чудом.

Я прошел по пути Отшельника, и, также как и он, уперся в слишком большой перегон.

Подзастрял.

Последние пять или шесть прибытий я просто жил вместе с ним в хижине. Освоился с рыбалкой, с сушкой водорослей для огня. Поисками глины для утвари, подходящих для поделок камней, и железного колчедана для кузнеца.

Тут всегда было чем заняться.

И каждый вечер слушал размышления Отшельника о том, то ли рискнуть и двинуться дальше, в большой переход. Оставить хижину на меня и найти себе наконец жену. То ли уже и не дергаться, подождать пять-семь лет пока подрастет соседка.

Вряд ли она ему откажет.