Прямой эфир

Квартира у меня небольшая. Студия со свежим ремонтом, но с минимальным набором мебели: кровать, шкаф и стул, который служит одновременно и журнальным столиком, и рабочей зоной. Негусто, зато сама себе хозяйка — никакой зависимости от настроения соседки, вещи не разбросаны по полу, как в жилище моей тетки, и единственная головная боль — хозяин, зачастивший со своими внезапными проверками. Ходит с важным видом по тридцати квадратам, но так и не найдя к чему придраться, уходит с таким лицом, словно только что съел парочку крупных лимонов…

— Сдурела? Федеральный канал! — смотрит на меня, как на сумасшедшую, и, не дождавшись ответа, возвращается к сумке, из которой торчат ее лучшие наряды.

Петрова любительница кастингов. Готова днями и ночами сидеть в бесконечных очередях дожидаясь, когда же худенький парнишка с внушительным списком имен в руках, наконец, выкрикнет ее номер. Выкладывается, не жалея сил, с наслаждением погружаясь в телевизионную атмосферу, а получив отказ, горько рыдает в голос, орошая подушку своими слезами.

Талант у нее есть — люблю я смотреть на ее репетиции и всегда испытываю гордость, слыша похвалу от членов жюри, но отсутствие музыкального образования, по словам опытных акул шоу-бизнеса, не дает ей использовать его на полную.

— Ты ведь пойдешь со мной завтра? — подруга устраивается в моих ногах, отшвырнув свой сценический костюм, и складывает руки в молитвенном жесте, бесчисленное множество раз повторяя свое «Пожалуйста».

— Я, правда, не смогу. У меня заключительный этап, ты же знаешь. Если не приду, место отдадут кому-то другому, — с сожалением смотрю в потухшие голубые глаза, судорожно пытаясь отыскать в голове выход. — Лучше Федьку возьми!

— У него работа, — становясь мрачнее тучи, Петрова вытягивает из-под меня покрывало, чтобы устроившись рядом со мной на подушке, обмотаться им с головой. Плакать она не будет, знаю ее как свои пять пальцев, но до глубокой ночи я обречена слушать ее полные разочарования вздохи.

— Пообещай, если освободишься пораньше — придешь.

— Обязательно.

— И если я провалюсь, поклянись больше никогда меня туда не пускать, — почти шепотом, выглядывая из-за своего укрытия. — Найду работу в офисе и перестану маяться ерундой. Зря, что ли, диплом получала?

— А как же мечта?

— К черту эти мечты, когда есть нечего. Если б не Федька, с голоду бы умерла… Буду, как все: дом-работа, работа-дом. Станем на свадьбу откладывать, потом и о жилье подумаем, не все же по съемным квартирам кочевать. Так что это мой последний шанс, Лизка.

— Ладно, — соглашаюсь, и устраиваюсь поудобнее, подложив ладошки под щеку. — И потом, ты можешь рассылать свои записи по продюсерским центрам.

— Могу, только, кажется, никому они не нужны.

— Да, брось, это только начало пути. Возьмешь небольшую передышку и вновь ринешься в бой. И кто знает, может, завтра тебе повезет. Вдруг в этот раз в комиссию затесался нормальный дальновидный человек. Я знаю, у тебя обязательно получиться, — подбадриваю ее сквозь сон и тут же отключаюсь, на несколько часов освобождая голову от тягостных дум по поводу Таниного конкурса и собственной карьеры, которую до сих пор так и не успела начать.

Два долгих месяца после выпуска, а найти свое место в этом огромном городе мне так и не довелось. Работать в банке — скучно и бесперспективно, когда все хлебные места уже давно заняты другими, небольшие конторки, владельцы которых готовы оторвать меня с руками и ногами, едва завидят мой красный диплом, предлагают настолько мизерный оклад, что он не покроет даже аренду жилья, а крупные корпорации не спешат связываться с неопытными выпускниками… Завтра — великий день. Если я выдержу собеседование с владельцем небольшой, но довольно успешной фирмы, одной головной болью станет меньше…

***

Утро врывается в мою жизнь трелью телефонного звонка и палящими лучами солнца, проникающими в комнату сквозь тонкий тюль, колышущийся от ветра. Танька уже не спит, разглядывая потолок над своей головой, шевелит губами и беззвучно напевает себе под нос. Покрывало сбито к ногам, вещи все так же разбросаны, а на часах уже начало восьмого.

— Я кофе сварила. Отвратный, — все так же не двигаясь, сообщает мне девушка.

— Отлично. Ничто так не бодрит, как отвратительный завтрак. Почему до сих пор лежишь? Ехать часа два, не меньше, — стараясь не наступить на ее барахло, аккуратно пробираюсь к шкафу. Выуживаю из глубин своего гардероба строгую персиковую рубашку, и бегло глянув на улицу, заменяю приготовленные брюки на юбку-карандаш. Надеюсь, в этом я буду выглядеть достаточно солидно, чтобы, наконец, обзавестись заветной записью в трудовой.

— У меня ритуал. Открываю чакры, освобождаю голову от всего дурного и повторяю текст. Не занимай ванную.

— Как скажешь, — ухмыляюсь такому наглому захвату моей жилплощади, и торопливо оставляю ее наедине со своими переживания.