Прямой эфир: В кадре и за кадром

технические работники. Все поздравляли, хвалили, говорили, что у меня особый дар телеведущей.

Я с трепетом ждала, когда с высокого пульта в сту-

дию спустятся Близнецов и Шабарова — мои телеви-

зионные «родители». Они не были так эмоциональ-

ны, пожурили меня за многословность, и все же про-

изнесли заветные слова:

— Ты — наша, Нина. Ты должна быть в эфире!

А еще через неделю мне по почте пришел бас-

нословный гонорар с поздравительной запиской

от Аллы Латыниной.

Так Зоя Владимировна Зверева властной рукой

вмешалась в мою жизнь и повернула ее в нужную

сторону.

Первое задание

Несмотря на то, что работать на телевидении я на-

чала еще в восемь лет, попасть в штат после оконча-

ния нижегородского университета было достаточно

сложно. Во-первых, вакансии случались чрезвычайно

редко, а в молодежной редакции «Факел», в которую

я стремилась попасть и где вроде были не против

меня взять, каждый человек работал годами, и никто

не собирался уходить. Вне штата в качестве автора

или приглашенной ведущей — пожалуйста. А вот

в штат — это совсем другой вопрос.

Вторым барьером была я сама по себе, как непод-

ходящий для идеологической работы субъект. Во-пер-

вых, женщина (предпочтение отдавалось мужчинам, и до сих пор так же). Во-вторых, мать двоих малень-

ких детей, то есть будут больничные и бесконечные

отлучки домой. В-третьих, моя непонятная нацио-

нальность (мама у меня еврейка, папа — русский).

Прибавьте сюда мою абсолютную беспартийность

и искренность, которая смущала серьезных людей, а особенно руководителей советского телевидения.

ПРЯМОЙ ЭФИР 25

Я могла в прямом эфире студенческой программы

«Потенциал» сообщить что-нибудь положительное

про заграницу или возмутиться тем фактом, что сту-

дентов вместо учебы посылают на картошку.

Опасно брать на работу такого человека. Но мне

повезло. Во-первых, совершенно неожиданно осво-

бодилось место редактора молодежных программ, так как Валентина Арюкова безумно влюбилась в ре-

жиссера и уехала с ним на Север от всех соперниц.

Во-вторых, за меня ходатайствовала могуществен-

ная Рогнеда Шабарова, которая была одним из родо-

начальников Горьковского ТВ, а к 1975 году, когда

я окончила университет, уже работала директором

Горьковского телевидения. Спустя много лет я уз-

нала, сколько порогов ей пришлось обить в обкоме

партии и в других инстанциях, чтобы доказать мое

право на профессию.

И вот 30 сентября 1975 года, невзирая на мамину

мечту об аспирантуре, с красным дипломом напе-

ревес я шагнула в любимую редакцию «Факел» уже

как равная. У меня появился стол, телефон и первое

задание. Оно было ужасным! Была такая программа, которая называлась «Молодежный меридиан». Это

была хорошая советская комсомольско-партийная

пропаганда во славу ударников коммунистическо-

го труда. Мне поручили поехать на ударную комсо-

мольскую стройку в город Богородск. Там, в 100 ки-

лометрах от Нижнего, при помощи ударных ком-

сомольских бригад строился новый завод хромовых

кож.

Так сложилось в моей жизни, что я никогда не была

ни на заводах, ни на стройках и плохо отличала рожь

НИНА ЗВЕРЕВА 26

от пшеницы. Университетский дом, компания ин-

теллектуалов, из увлечений — туризм, альпинизм, книги, поэзия. В общем, другая жизнь. Мне выделили

хорошего кинооператора Виктора Тернового, и мы

поехали на «козлике» (так называли ГАЗ-69, это была

самая распространенная машина на Горьковском

телевидении). Именно тогда я усвоила правильную

привычку по дороге на съемки заправлять машину

бензином, а оператора пивом. А для себя — обяза-

тельная остановка около районного универмага, где

по недосмотру сельских покупателей иногда можно

было купить интересные импортные вещи.

Часа через два мы прибыли на стройку, где нас

никто не ждал. В результате я поступила грамотно.

То есть начала отражать действительность именно

такой, какой ее обнаружила. Я не знала, что принято

найти главного начальника и взять его в гиды. К на-

чальнику я пришла потом, после окончания съемок

с одним-единственным вопросом: почему стройка

называется ударной комсомольской, если за три часа

съемок мы не обнаружили ни одного человека моло-

же 40 лет? Начальник занервничал и наутро позво-

нил в редакцию.

Затем меня водили к Шабаровой, и даже к вели-

кому Громову (председателю Комитета по телеви-

дению и радиовещанию). Мое по-детски наивное

удивление по поводу статуса стройки и тех реальных

событий, которые я запечатлела на камеру, вызвали

у Громова неожиданную реакцию — он разрешил

выпустить программу в эфир практически без изме-

нений. До сих пор не знаю, советовался ли он со свои-

ми кураторами из обкома партии или взял и рискнул, ПРЯМОЙ ЭФИР 27

но я вышла в прямой эфир и в своем стиле радостно-

искреннего монолога поведала зрителю о великом

обмане и странных делах, которые творятся в Бого-

родске. У меня были документальные съемки с ку-

рящими полупьяными и очень взрослыми людьми

(как позднее выяснилось, это были зэки, находящиеся

на «химии».) Представляю, как им было весело отве-

чать на мои вопросы про комсомольский энтузиазм.

Сам завод меня тоже поразил и размахом, и полным

невниманием к здоровью и безопасности рабочих.