Прямой наводкой по врагу

В это время железные дороги страны, особенно в ее европейской части, испытывали непомерную нагрузку. В пути находились сотни военных эшелонов, санитарных поездов, составов с оборудованием эвакуируемых промышленных предприятий. Западнее Волги пассажирское движение практически прекратилось. Но в этот же период в пути находились десятки тысяч эвакуированных. Большинство этих людей, измученных многодневной дорогой в товарных вагонах или на открытых платформах, составляли женщины, старики и дети. Выглядели они ужасно: в грязной одежде, неумытые, с потемневшими измятыми лицами и нечесаными головами. Много было завшивленных и больных. А ведь до Урала, Сибири, Средней Азии, куда следовали беженцы, еще было так далеко!

С состраданием смотрели мы на эти несчастные семьи, томившиеся на станциях долгими часами, не зная ни времени отправления состава, в который им удалось где-то погрузиться, ни названия очередной станции. Составы отходили без объявлений. Из-за этого сплошь и рядом сразу после остановки из вагонов высыпали десятки людей и здесь же, рядом с поездом, на глазах многих невольных свидетелей торопливо совершали все свои отправления. Случалось, кто-нибудь бежал к вокзалу, чтобы раздобыть еду, набрать воды или воспользоваться туалетом, а вернувшись, с ужасом обнаруживал, что его состав за это время ушел.

Бесплатное питание эвакуированных на железной дороге осуществляли открывшиеся на всех узловых станциях «эвакопункты». Здесь почти круглосуточно можно было получить несколько порций хлеба, горячей каши, немного сахару, соли, кипяток. Время от времени вместо каши ненадолго появлялся борщ или суп с вермишелью, в которых можно было обнаружить присутствие мяса.

В отличие от большинства эвакуированных мы с Карпинским, молодые крепкие парни, не обремененные ни домашним скарбом, ни тяжелой поклажей, часто меняли составы, успевали раздобыть кой-какую еду и относительно быстро продвигались на восток. Добравшись до Саратова, купили билеты на палубу речного парохода (проезд в каюте был нам не по карману), отправлявшегося вверх по течению Волги. Плыли мы очень медленно, и я успел налюбоваться неповторимыми волжскими пейзажами, о которых столько читал. Почти все многодневное плавание мы страдали от голода, так как второпях сели на пароход без запаса еды. Наконец мы у цели — прибыли в Куйбышев. На привокзальных запасных путях довольно долго искали служебный пассажирский вагон ЮЗ-5.

Была вторая половина дня, когда я с замиранием сердца вежливо постучал в запертую изнутри дверь заветного вагона. Реакции не последовало. Пришлось стучать громко и долго. Наконец дверь приоткрылась, и я увидел Агриппину Семеновну, она узнала меня, обрадованно пригласила входить и громко позвала Веру. Тут же появилась счастливо улыбающаяся Вера. Стесняясь прилюдно проявить наши чувства, мы ограничились крепким рукопожатием и вчетвером прошли в вагона. Карпинский следовал за мной. В салоне нас приветливо встретили трехлетний Алик, Надя и Люба. Через несколько минут был накрыт стол, и изголодавшиеся гости наелись вволю. Радость встречи омрачало известие о том, что, пока мы путешествовали, наши оставили Киев. Все сильно волновались из-за отсутствия сведений о Василии Александровиче, остававшемся в городе до самых последних дней.

После обильного угощения гости отправились в городскую баню, при которой действовал обязательный в то время санпропускник. Пока мы смывали с себя дорожную грязь, наша одежда прошла высокотемпературную обработку. Вернувшись в вагон, поужинали с Верой и Агриппиной Семеновной, а когда стемнело, нам соорудили удобные постели на полу салона. В этот вечер мы с Верой несколько раз украдкой обнимались и целовались, но, как только слышался звук чьих-нибудь шагов, мгновенно отстранялись друг от друга.

Наступило следующее утро, и надо было решать, что делать дальше. Карпинский купил билет на поезд в Ташкент, а я сделал безуспешную попытку поступить на электрофак здешнего индустриального института, где училась Вера. Без местной прописки в Куйбышеве, ставшем теперь второй столицей страны, в институт не принимали. Расставаться с Верой очень не хотелось, и я решил побыть здесь два-три дня, затем съездить в Башкирию, чтобы повидать маму и Толю, а оттуда через Куйбышев отправиться в Ташкент.

Накануне моего отъезда в Башкирию мы с Верой посетили оперный театр, где состоялся концерт мастеров искусств Москвы. Средства от концерта направлялись в фонд обороны. Большинство зрителей было одето по последней моде, в некоторых угадывались иностранцы. Вера рассказала, что сюда перебазированы правительство страны и иностранные посольства, здесь видели Молотова, а по улицам разъезжают правительственные «ЗИС-110» и автомобили иностранных марок.