Прямой наводкой по врагу

Отдых после похода в Латвию был недолгим, и вскоре мы снова приняли участие в боях. Где-то южнее нас войска фронта совершили глубокий прорыв, и немцы, долго сдерживавшие нас у границ Восточной Пруссии,начали отступать. Они то задерживались на упорно обороняемых рубежах и несли там заметные потери,то стремительно отходили. Не обошлись без потерь и мы. Тяжело ранило командира первого орудия, пожалуй, самого храброго воина нашей батареи Якова Закерничного. Перед тем как его увезли в медсанбат, я снял с руки неплохие «трофейные» часы и сунул их в карман его гимнастерки. Яша отреагировал кивком и подобием улыбки...

Вскоре наступил Новый год. Мы уже твердо верили, что он принесет долгожданную победу.

Пиллау. Скоро на Родину — отрабатываем погрузку в эшелон. Я опираюсь о короткий ствол моей пушки. Рядом Бречко и командир орудия Прокопьев. Июль 1945 г.

Глава 11. Восточная Пруссия. Завершающие месяцы войны

Земландский полуостров

Восточная Пруссия оказалась совершенно не похожей ни на нашу страну, ни на соседнюю Литву. Всюду капитальные островерхие здания, крытые красной черепицей, в них атрибуты западноевропейского быта, поражавшие воображение даже тех немногих из нас, кто до войны жил в городах. Хозяйственные постройки из красного кирпича: амбары, коровники, конюшни. Везде удивительный порядок, чистота. Пожалуй, самое сильное впечатление произвели немецкие дороги, прямые, обрамленные ровными рядами могучих деревьев, ухоженные, как дитя у заботливой матери. (Спустя 35 лет мне довелось беседовать с советским руководителем автотранспорта этого края. Говоря о местных дорогах, он заявил: «Чертовы немцы, почему, строя такие дороги, не додумались сделать вечной и дорожную разметку? Нам не пришлось бы заниматься этим ежегодно».)

* * *

Восточная Пруссия. В лесу прифронтовом. Со мной Григорий Бречко и Митрофан Дмитриев. 1 мая 1945 г.

В январе 1945 года в нашей батарее произошло редкое событие: Ване Камчатному удалось выпросить у командира дивизии трехнедельный отпуск для поездки на родину. Иван попросил у меня «напрокат» орден Отечественной войны (он сообщил родным о награждении, а его орден еще не прибыл. Я не отказал другу, лишь наказал на обратном пути заехать в Киев и передать орден моим родителям). На родине Иван по болезни задержался на целый месяц, а когда в марте (после посещения Киева) он добрался до штаба армии, его направили в другую часть, и вскоре мы надолго потеряли друг друга. Поэтому я здесь прерву описание боев и расскажу о моем близком друге военных лет.

Иван Камчатный

Иван Федорович Камчатный родился в 1923 году в небольшом селе на Сумщине. Ваня был младшим из троих сыновей в крестьянской семье среднего достатка. Окончив десятилетку, он избрал для себя очень почетную среди молодежи тех лет профессию военного летчика и поступил в Чугуевское (под Харьковом) авиаучилище, которое вскоре после начала войны перебазировали в Среднюю Азию. Ввиду больших потерь, понесенных советской авиацией в первые недели войны, определилось, что стране не требуется так много летчиков, и Камчатного вместе с другими курсантами училища за неполный год выучили на лейтенанта-артиллериста. В августе 1942 года он прибыл в Туймазу и был назначен командиром второго огневого взвода нашей батареи.

Восточная Пруссия. Группа полковых артиллеристов: Каруцяк, Абидов, Воронин, Васюк, Любченко, Корсаков, Бречко, Кобылянский, Брик. 1 мая 1945 г.

Вспоминаю свои первые впечатления о Камчатном. Среднего роста стройный парень с квадратными плечами, курносый и розоволицый. Было похоже, что он лишь недавно сбрил светлый пух со своих румяных щек. Его выправка была безукоризненна, команды отдавал точно по уставу. Иван старательно напускал на себя серьезный вид начальника со строгим выражением лица, но это ему не очень удавалось — молодость не скроешь.

Иван вырос в селе и с детства был приучен к нелегкому крестьянскому труду. Поэтому он знал очень много того, что требовалось на войне, и щедро, иногда, правда, добродушно посмеиваясь над городским незнайкой и неумехой, делился со мной своим деревенским опытом, терпеливо учил меня известным ему премудростям.

Он хорошо знал обращение с лошадьми, строго следил за тем, как ухаживают за ними его ездовые. (Однажды Иван разоблачил моего ездового Каримова, выдававшего себя за зоотехника. Тот, поленившись напоить свою пару коней, объяснял, что лошади, мол, потеряли аппетит из-за недостатка соли в их рационе. Я уже был готов попросить старшину привезти со склада побольше соли, но Камчатный вовремя спас меня от позора, а Каримову пришлось отвести лошадей на водопой, после чего их аппетит полностью восстановился.) Ваня прекрасно держался в седле и, как вы уже знаете, был моим инструктором верховой езды.

У Камчатного я научился сворачивать цигарки. Он же обучил меня пользованию кресалом — древней примитивной зажигалкой, не вышедшей из употребления в наших селах и в XX веке.