Пряная штучка (СИ)

— Почти готово, — вытащила бутыль с перечной настойкой. Цвета жидкость получилась мутно-серого. Сама бы такое даже под прицелом арбалета пить не стала — предпочла бы быструю смерть без мучений.

— После кровопускания у него хоть есть шанс выжить, — вздохнула Стаффи, когда мы вместе на свет разглядывали бутыль с плавающими перечными хлопьями.

— Не каркай, — буркнула я.

Налила настойку в чашку, выставила на поднос. Потом в голове возникла мысль, что надо бурду или закусить, или запить. Сжалилась над Ирвином и на тарелочку положила яблочную зефиренку.

— Ты рецепт не выбросила? — уточнила подружка, когда мы поднимались в спальню к Ирвину. — Если он завтра не проснется, будет оправдание перед судом, мол, не сама травила, а по назначению целителя.

— Стаффи!

— А?

— Изыди! — рявкнула я.

Судя по всему, подмастерье от нас двоих уже не ждал ничего хорошего, доброго и человеческого, а потому долго принюхивался к бурде в кружке и не решался выпить. Он шмыгнул сопливым носом и проблеял сиплым голосом:

— Так-то я не против кровопускания.

— Позову целителя? — Я так обрадовалась, что все-таки могу переложить ответственность на плечи лекаря, что самой стало неловко.

— Нет, — буркнул он и залпом опрокинул в себя снадобье.

Последовала долгая пауза. У подмастерья вытянулось лицо, из правого глаза потекла слеза. Да и, вообще, глаза стали больше, круглее и несчастнее, как у обиженного щенка. Вернее, один — левый. Правый плакал. На щеках вспыхнули алые пятна.

— Ирвин, что случилось? — шепотом спросила я, холодея внутри.

— Закусить… — просипел он, хватаясь за горло. — Адское пламя! Я сейчас огнем плеваться начну!

— Возьми зефирку! — испугалась я, пытаясь засунуть ему в руку припасенную закуску. Парень схватил сладость, даже поднести к губам. Мне подумалось, что прямо сейчас из глотки в полоток должен был выплеснуться столп пламени, но не случилось. Ирвин опрокинулся на спину, захлопнул глаза и замер.

— Убила, — загробным голосом прокомментировала Стаффи у меня за спиной.

Тут у подмастерья приоткрылся рот.

— Вот! Уже посмертные судороги, — пояснила целительница животных.

И вдруг из горла Ирвина вырвался знакомый медвежий рык.

— А нет, просто усыпила, — поцокала языком подружка и задумчиво добавила: — Везучий. И живучий.

Мы тихо закрыли дверь. Проверять Ирвина надобности не возникало, его хриплые рулады были слышны, полагаю, даже на улице. Клянусь, скоро люди станут бояться рядом с лавкой по ночам ходить. Решат, что хозяйка «Пряной штучки» после драки с матросами и кражи вывески завела сторожевого вепря.

Наутро выяснилось, что лихорадка у Ирвина прошла, горло болеть перестало, и насморк высох, зато беднягу накрыло страшное похмелье. Хоть сам подмастерье не признавался, но воду пил жадно. Мы со Стаффи только успевали таскать графины с плавающими дольками лимона. Куда лезло?

Перед открытием лавки появился целитель. Он долго слушал узкую грудную клетку больного, разглядывал на свет горло, а потом резюмировал:

— Что ж, госпожа Колфилд, наш больной идет на поправку. Даже не ожидал, что перечная настойка так хорошо поможет.

— Он ее пить не хотел! — пожаловалась я, делая Ирвину страшные глаза, мол, видишь, а ты вчера нос воротил.

— Пить? — У целителя выпал кругляш монокля и повис на золотой цепочке.

— А что надо было делать? — напряглась я.

— Спиртовыми настойками обычно пациентов натирают. Как правило, ступни.

Другими словами, я в приступе жалости влила в подмастерье лекарство для ног… Как там говорила Стаффи? Не попала? Всякое бывает?

— Ой, — покосилась я на Ирвина, лежавшего с самым несчастным видом, и фальшиво хохотнула: — Но ведь помогло, правда? Хотите, поделюсь настойкой? У меня еще много осталось. Для втираний.

Думала, что откажется, но целитель с подозрительной готовностью согласился пройти на кухню. Пока он осматривал подмастерье, Стаффи открыла лавку, и уже обслуживала первых покупателей. Видимо, лекарь в Питерборо все-таки был известный, когда он проходил по торговому залу, то небольшая очередь подобострастно с ним раскланялась.

Целитель с важным видом присел за стол, а я достала из полки так и не процеженную бутыль. Некоторое время он разглядывал жидкость на свет, а потом попросил:

— Рюмочку.

— Конечно, — засуетилась я, решив, будто уважаемому человеку не с руки наливать перечное снадобье сразу в пригоршню и размазывать перцовку по ступням. Поставила перед ним стопочку. Стараясь, чтобы не попали перечные хлопья, лекарь наполнил ее настойкой до самых краев. Я все ждала, когда он начнет разуваться и стягивать носки, но целитель что-то не торопился разоблачаться. Может, стеснялся продемонстрировать перед незнакомой девицей застарелую подагру, или что уж скрывать прозу жизни, носок прохудился на большом пальце?

— А есть маринованные огурчики? — изогнул гость седые брови.

— Простите, господин целитель, — не удержалась я, — а огурцы надо накладывать на больное место после перцовки?

— Зачем же накладывать? — удивился господин целитель и развел руками: — Просто закусить надо.

— У меня нет огурцов, но есть зефирки.

— Тоже весьма недурно.